В начале седьмого класса мои родители получили квартиру в Москве, и я пошел в новую школу. Незадолго до этого, бабушка подарила мне китайскую перьевую ручку. Мне нравилась ее прохладная металлическая тяжесть, процесс заправки чернил из баночки, возможность регулировать нажимом толщину штриха и главное — почерк этой ручкой отчего-то выходил красивее.
Соседкой по парте в новой школе оказалась симпатичная девочка, с которой мы весело шептались на особо скучных уроках.
Однажды, когда мы о чем-то болтали, она вдруг посмотрела на мою ручку, взяла ее и стала внимательно рассматривать. Изучив узор из блестящих цветов, она сняла колпачок и попробовала, как ручка пишет. Потом осторожно понюхала перо. Закрыла колпачок и снова некоторое время разглядывала.
— Красивая, — уважительно сказала она, возвращая ручку на место.
— Да, — отозвался я. — Мне тоже нравится.
Девочка помолчала, а затем недовольно поджала губы, отчего в воздухе возникло отчетливое напряжение. Когда я поинтересовался, что случилось, она сначала отнекивалась, а потом сказала, что я повел себя невоспитанно и обидел ее.
Я недоуменно попросил пояснить.
— Что тут объяснять? — спросила она и ее глаза открылись шире обычного. Я сделала комплимент твоей вещи.
— Да, — согласился я.
— Поэтому ты должен был сказать спасибо.
— Почему? — спросил я, чувствуя, что мои глаза тоже увеличиваются.
— Что значит “почему”? Это же твоя вещь. Я ее похвалила.
— Ну и что? Ты же вещь похвалила, а не меня.
— Ну ты же ее выбрал, пользуешься ей. Если я хвалю ее, я как бы одобряю и поддерживаю твой выбор, твой вкус.
Такая двухходовка мне в голову не приходила, и я задумался. Я понимал интеллектуально, о чем говорит соседка, но не чувствовал внутри благодарности в ответ на слова о ручке. Кроме того, я ее даже не выбирал, а принял в подарок от бабушки. Произносить же “спасибо” просто из вежливости казалось мне странным. Я решил сделать еще одну попытку разобраться.
— А зачем нужно так усложнять? Можно ведь просто сказать человеку, что тебе нравится его вкус.
— Нет. Так прямо говорить неприлично, — категорично ответила соседка.
Признав, что этот дискурс выше моего тогдашнего разумения я прекратил распросы. Я чувствовал, что девочка не притворяется и реально проживает эту сцену как-то иначе, но понять ее не мог.
Примерно через год история увиделась мне иначе причем это случилось без всяких усилий с моей стороны. Природа радикально изменила состав гормонального коктейля в моем теле, так что помимо прыщей, и неожиданно кукарекающего голоса, я обнаружил, что мне стало гораздо сложнее общаться с девочками. Даже вполне невинные диалоги заставляли меня потеть, бекать-мекать и прятать глаза.
В этой ситуации различные двухходовки и ритуальные коммуникативные па оказались очень даже спасительными, так что я стал активно перенимать их от более опытных товарищей и героев иностранных сериалов. Так началась продолжительная и по-своему увлекательная пора освоения различных социальных игр — про учебу, отношения, статусные и материальные достижения. Коротко этот период можно описать цитатой классика:
Следующее измерение истории с “красивой ручкой” открылось спустя почти 20 лет. К тому моменту мое “путешествие за правдой” уже захватило меня настолько, что прошлые жизненные ориентиры стали меняться. Например вместо очередного раунда инвестиций в свой проект меня все сильнее манил билет в один конец до Индии.
Чем дольше я разглядывал зыбкую рябь своего внутреннего пространства, тем отчетливее видел, каким количеством “красивых ручек” я обзавелся за минувшие годы. И главное — насколько я сними сцепился. Эти ручки не просто торчали из всех карманов — они составляли весь тот образ, который я все это время совершенно искренне полагал собой.
Сначала в поле моего “зрения” попали книги, марки одежды, машин и разной техники, спортивные активности, рестораны и места отдыха. Все они, подобно деталями конструктора, составляли фрагменты моей личности. Затем стало видно, что “красивые ручки” существуют не только на материальном слое, но и на ментальном. Сюда относились убеждения и идеи, которые я привык считать своими. Неважно о чем шла речь — политика, культура, спорт, наука, с какой стороны чистить яицо или как располагать рулон туалетной бумаги? Стоило ткнуть посильнее любой из этих смысловых объектов, как я моментально отправлялся на священную войну с неверными.
В седьмом классе мне показалось нелепым ассоциировать себя с предметом настолько, чтоб благодарить кого-то за добрые слова о нем, но тут я обнаружил, что именно так прожил минувшие двадцать лет. Моя самоидентификация настолько плотно слилась с идеями, вещами и стоящими за ними мифологическими химерами брендов, что метафора “ручки” обрела второй смысл — рукоятка — часть предмета, за которую его можно взять и/или подвинуть.
Стало видно, что все “красивые ручки”, составлявшие мою личность, являются одновременно рукоятками, за которые мир меня постоянно как-то куда-то двигает. В основном через других людей.
Почти все человеческое общение в сущности сводится к тому, что люди в большинстве неосознанно задевают своими ручками ручки собеседника, отчего в обеих системах возникают эмоциальные флуктуации. Если совсем упрощенно — пока наши ручки “гладят” — нам приятно и мы еще крепче с ними сцепляемся, когда их “царапают” или “гнут” — возникает конфликт. На полях заметим, что первое — не всегда хорошо, а второе — не обязательно плохо.
Начиная себя менять, мы обычно подкручиваем какие-то свои убеждения и добавляем новые штрихи к собственному образу. Например раньше был просто инженер, а теперь медитирующий и очень осознанный инженер веган йогин. Перемены? Несомненно, но перемены эти косметические.
Разбавление старых нарративов новыми, пусть даже про осознанность, духовность и просветление просто добавляет новые ручки. Наверняка они кажутся нам красивыми, но их природа такая же, как в сцепках с материальными вещами. Объект сцепки меняется, но сама сцепка остается.
Наше эго пытается навесить на себя очередной ярлык. Мы пробуем один, другой, третий, нам кажется, что надо просто найти самый правильный, но такой поиск бесконечен, потому что мы ищем ответ не там.
Что в реальности говорят мои “красивые ручки” обо мне? Говорят ли они что-то? Разумеется. Говорят обо мне и определяют меня. Но стоит задаться вопросом: какого такого "меня"? Того, кто их собирает — безусловно. Но могут ли они сказать что-то о том мне, кто видит того, кто их собирает?
Путь, лежащий в основе древних традиций, лежит совсем в другой плоскости. Вместо поиска самой правильной ручки он учит как перестать быть тем, кто их собирает. Как найти в себе Нечто, бесконечно большее суммы всех мыслимых ручек. Как быть в миру, но не от мира сего? Почему истинная свобода — это свобода от себя? Как выйти из шкафа с личностными костюмам и увидеть происходящее с совершенно другого ракурса. Такого широкого, что его уже невозможно вместить в нарратив прошлых ролевых моделей. Прежде чем мне открылся смысл этого абзаца, прошло еще 7 лет…
Мы являемся и этим и тем и тем и одновременно не этим, не тем и не тем.
Когда это проживается впервые, ручки начинают отваливаться. Какие-то легче, какие-то сложнее. Это неважно, если мы “вышли из шкафа”. А если мы снова там оказались, значит какая-то из ручек по-прежнему так прочна, что жизнь нас за нее взяла и туда поставила. Но теперь мы уже знаем, что делать. И что не менее важно, чего не делать.
Любая попытка найти стабильную опору заведомо обречена.
Как говорил Чогьяма Трунгпа Ринпоче: “Плохая новость в том, что вы падаете без парашюта. Хорошая новость в том, что земли под вами нет.”
Каждый из нас летит в бесконечной пустоте неизвестности и удариться мы можем только о конструкты, за которые сами слишком крепко держимся. Собственная правота, физическая красота, здоровье, молодость, мирное небо, открытые границы, любящие успешные дети, творческое вдохновение, гармоничные отношения, финансовое благополучие…
На это нельзя опереться, это нельзя присвоить себе и нельзя сохранить.
Но это можно с радостью проживать, пока оно есть, и с благодарностью отпускать, когда оно уходит.
Неизвестность, которая прежде страшила и путала, постепенно становится Союзником и единственным по-настоящему честным ответом.
— Кто я? Я не знаю.
— Что я о себе знаю? Ничего. Это То, что я искал.
Соседкой по парте в новой школе оказалась симпатичная девочка, с которой мы весело шептались на особо скучных уроках.
Однажды, когда мы о чем-то болтали, она вдруг посмотрела на мою ручку, взяла ее и стала внимательно рассматривать. Изучив узор из блестящих цветов, она сняла колпачок и попробовала, как ручка пишет. Потом осторожно понюхала перо. Закрыла колпачок и снова некоторое время разглядывала.
— Красивая, — уважительно сказала она, возвращая ручку на место.
— Да, — отозвался я. — Мне тоже нравится.
Девочка помолчала, а затем недовольно поджала губы, отчего в воздухе возникло отчетливое напряжение. Когда я поинтересовался, что случилось, она сначала отнекивалась, а потом сказала, что я повел себя невоспитанно и обидел ее.
Я недоуменно попросил пояснить.
— Что тут объяснять? — спросила она и ее глаза открылись шире обычного. Я сделала комплимент твоей вещи.
— Да, — согласился я.
— Поэтому ты должен был сказать спасибо.
— Почему? — спросил я, чувствуя, что мои глаза тоже увеличиваются.
— Что значит “почему”? Это же твоя вещь. Я ее похвалила.
— Ну и что? Ты же вещь похвалила, а не меня.
— Ну ты же ее выбрал, пользуешься ей. Если я хвалю ее, я как бы одобряю и поддерживаю твой выбор, твой вкус.
Такая двухходовка мне в голову не приходила, и я задумался. Я понимал интеллектуально, о чем говорит соседка, но не чувствовал внутри благодарности в ответ на слова о ручке. Кроме того, я ее даже не выбирал, а принял в подарок от бабушки. Произносить же “спасибо” просто из вежливости казалось мне странным. Я решил сделать еще одну попытку разобраться.
— А зачем нужно так усложнять? Можно ведь просто сказать человеку, что тебе нравится его вкус.
— Нет. Так прямо говорить неприлично, — категорично ответила соседка.
Признав, что этот дискурс выше моего тогдашнего разумения я прекратил распросы. Я чувствовал, что девочка не притворяется и реально проживает эту сцену как-то иначе, но понять ее не мог.
Примерно через год история увиделась мне иначе причем это случилось без всяких усилий с моей стороны. Природа радикально изменила состав гормонального коктейля в моем теле, так что помимо прыщей, и неожиданно кукарекающего голоса, я обнаружил, что мне стало гораздо сложнее общаться с девочками. Даже вполне невинные диалоги заставляли меня потеть, бекать-мекать и прятать глаза.
В этой ситуации различные двухходовки и ритуальные коммуникативные па оказались очень даже спасительными, так что я стал активно перенимать их от более опытных товарищей и героев иностранных сериалов. Так началась продолжительная и по-своему увлекательная пора освоения различных социальных игр — про учебу, отношения, статусные и материальные достижения. Коротко этот период можно описать цитатой классика:
“Я сижу у окна, вспоминаю юность
Улыбнусь порой, порой отплюнусь.”
Следующее измерение истории с “красивой ручкой” открылось спустя почти 20 лет. К тому моменту мое “путешествие за правдой” уже захватило меня настолько, что прошлые жизненные ориентиры стали меняться. Например вместо очередного раунда инвестиций в свой проект меня все сильнее манил билет в один конец до Индии.
Чем дольше я разглядывал зыбкую рябь своего внутреннего пространства, тем отчетливее видел, каким количеством “красивых ручек” я обзавелся за минувшие годы. И главное — насколько я сними сцепился. Эти ручки не просто торчали из всех карманов — они составляли весь тот образ, который я все это время совершенно искренне полагал собой.
Сначала в поле моего “зрения” попали книги, марки одежды, машин и разной техники, спортивные активности, рестораны и места отдыха. Все они, подобно деталями конструктора, составляли фрагменты моей личности. Затем стало видно, что “красивые ручки” существуют не только на материальном слое, но и на ментальном. Сюда относились убеждения и идеи, которые я привык считать своими. Неважно о чем шла речь — политика, культура, спорт, наука, с какой стороны чистить яицо или как располагать рулон туалетной бумаги? Стоило ткнуть посильнее любой из этих смысловых объектов, как я моментально отправлялся на священную войну с неверными.
В седьмом классе мне показалось нелепым ассоциировать себя с предметом настолько, чтоб благодарить кого-то за добрые слова о нем, но тут я обнаружил, что именно так прожил минувшие двадцать лет. Моя самоидентификация настолько плотно слилась с идеями, вещами и стоящими за ними мифологическими химерами брендов, что метафора “ручки” обрела второй смысл — рукоятка — часть предмета, за которую его можно взять и/или подвинуть.
Стало видно, что все “красивые ручки”, составлявшие мою личность, являются одновременно рукоятками, за которые мир меня постоянно как-то куда-то двигает. В основном через других людей.
Почти все человеческое общение в сущности сводится к тому, что люди в большинстве неосознанно задевают своими ручками ручки собеседника, отчего в обеих системах возникают эмоциальные флуктуации. Если совсем упрощенно — пока наши ручки “гладят” — нам приятно и мы еще крепче с ними сцепляемся, когда их “царапают” или “гнут” — возникает конфликт. На полях заметим, что первое — не всегда хорошо, а второе — не обязательно плохо.
Начиная себя менять, мы обычно подкручиваем какие-то свои убеждения и добавляем новые штрихи к собственному образу. Например раньше был просто инженер, а теперь медитирующий и очень осознанный инженер веган йогин. Перемены? Несомненно, но перемены эти косметические.
Разбавление старых нарративов новыми, пусть даже про осознанность, духовность и просветление просто добавляет новые ручки. Наверняка они кажутся нам красивыми, но их природа такая же, как в сцепках с материальными вещами. Объект сцепки меняется, но сама сцепка остается.
Наше эго пытается навесить на себя очередной ярлык. Мы пробуем один, другой, третий, нам кажется, что надо просто найти самый правильный, но такой поиск бесконечен, потому что мы ищем ответ не там.
Что в реальности говорят мои “красивые ручки” обо мне? Говорят ли они что-то? Разумеется. Говорят обо мне и определяют меня. Но стоит задаться вопросом: какого такого "меня"? Того, кто их собирает — безусловно. Но могут ли они сказать что-то о том мне, кто видит того, кто их собирает?
Путь, лежащий в основе древних традиций, лежит совсем в другой плоскости. Вместо поиска самой правильной ручки он учит как перестать быть тем, кто их собирает. Как найти в себе Нечто, бесконечно большее суммы всех мыслимых ручек. Как быть в миру, но не от мира сего? Почему истинная свобода — это свобода от себя? Как выйти из шкафа с личностными костюмам и увидеть происходящее с совершенно другого ракурса. Такого широкого, что его уже невозможно вместить в нарратив прошлых ролевых моделей. Прежде чем мне открылся смысл этого абзаца, прошло еще 7 лет…
Мы являемся и этим и тем и тем и одновременно не этим, не тем и не тем.
Когда это проживается впервые, ручки начинают отваливаться. Какие-то легче, какие-то сложнее. Это неважно, если мы “вышли из шкафа”. А если мы снова там оказались, значит какая-то из ручек по-прежнему так прочна, что жизнь нас за нее взяла и туда поставила. Но теперь мы уже знаем, что делать. И что не менее важно, чего не делать.
Любая попытка найти стабильную опору заведомо обречена.
Как говорил Чогьяма Трунгпа Ринпоче: “Плохая новость в том, что вы падаете без парашюта. Хорошая новость в том, что земли под вами нет.”
Каждый из нас летит в бесконечной пустоте неизвестности и удариться мы можем только о конструкты, за которые сами слишком крепко держимся. Собственная правота, физическая красота, здоровье, молодость, мирное небо, открытые границы, любящие успешные дети, творческое вдохновение, гармоничные отношения, финансовое благополучие…
На это нельзя опереться, это нельзя присвоить себе и нельзя сохранить.
Но это можно с радостью проживать, пока оно есть, и с благодарностью отпускать, когда оно уходит.
Неизвестность, которая прежде страшила и путала, постепенно становится Союзником и единственным по-настоящему честным ответом.
— Кто я? Я не знаю.
— Что я о себе знаю? Ничего. Это То, что я искал.