Первый разговор после выхода из писательской пещеры Первые несколько сцен родились в мае-июне 2020 года. Сначала я думал просто выложить их в блоге, как самостоятельные рассказы, но вскоре ко мне постучалась идея книги. Звучала она тогда очень размыто: “написать книгу о внутреннем путешествии”. Глядя на такую постановку задачи, я ощущал, что стою в шлёпанцах и шортах где-нибудь в Покхаре, наблюдая проступившие ненадолго между облаков далекие снежные вершины. Они завораживают и манят, но неизбежные предстоящие трудности такого похода вызывают желание если не отмахнуться совсем, то хотя бы его отложить.
Отмахнуться от идеи с книгой оказалось сложно — подобно гиду, который показывает вам красивые фотографии высокогорных ландшафтов и деревушек, книга настойчиво кружила вокруг меня, накидывая иногда короткие яркие сцены для будущего сюжета. Она искушала, соблазняла и звала в дорогу, так что в конце концов я пошел на этот зов.
Сквозного сюжета у меня не было, и я предполагал как-то упаковать в художественной форме наиболее важные для меня посты из блога за последние 5 лет. Так появились черновики нескольких разрозненных глав, которые, как я облегчением подумал, можно превратить в небольшую повесть и считать путешествие выполненным. Но у книги оказался свой план.
Возникшие к этому времени персонажи стали вдруг оживать и рассказывать какую-то свою историю, которую я не видел изначально. После нескольких попыток сопротивляться, я им доверился и стал просто записывать за ними, как будто стенографировал кино. В результате книга стремительно набрала объем и быстро вышла за рамки повести. А сама история стала на глазах обретать ту глубину, о которой я мечтал на старте и одновременно пасовал, не понимая, как ее передать.
В уже написанном тексте стала проявляться не видная мне прежде смысловая и сюжетная фрактальность, а между жизненными и сюжетными событиями все чаще возникала удивительная, а иногда и пугающая синхрония. Впрочем, насколько все это так — каждый читатель решит сам.
Окно контакта
У музыки, фильмов и книг есть временное окно, внутри которого они с тобой разговаривают. Если обратиться к ним раньше этого срока или позже, они покажутся скучными — абстрактно-непонятными или банальными.
Окно определяется не столько физиологическим возрастом, сколько психо-генетическим. Иначе говоря, все решает уровень внутренней зрелости.
Например, когда я в младших классах читал Майн-Рида и Саббатини, я искренне не понимал, почему их отважные герои терялись, краснели и путались, оказываясь в присутствии симпатичной им женщины. Почему Морис Джеральд был сам не свой, если креолка на него как-то не так посмотрела из своей кареты? Почему капитан Блад уходил в лютый запой, если Арабелла назвала его вором и пиратом? Почему мушкетеры готовы были драться с друзьями на дуэли из-за батистового платка с вышитыми инициалами?
Все это было мне неясно, пока я не узнал состояние влюблённости — оно сразу придало этим историями глубину. Стало гораздо яснее, что происходило с этими бравыми парнями, и отчего они хандрили и теряли голову. Однако когда тот же Майн-Рид попал мне в руки спустя 15 лет — эти сцены показались мне чрезвычайно наивными, окно закрылось.
Если автор пишет о любви, а в моей душе еще не сформировались соответствующие эмоциональные струны — мой инструмент не готов. Человек, которому выпал непростой опыт проживать угасание и деменцию родственников, увидит фильм “Отец” иначе, чем тот, кого такой опыт обошел стороной.
Чем многослойнее произведение, тем шире его окно. Многослойность означает, что помимо прямого сюжета есть мета-слой, сшивающий все сцены на незримом уровне, который начнет открываться лишь со временем.
Именно поэтому самое широкое окно у сказок, мифов и древних текстов. Их конкретный житейский сюжет, который зачастую можно хотя бы примерно понять уже в раннем возрасте, на деле метафорически описывает различные аспекты внутреннего путешествия человека. И поскольку это путешествие занимает весь промежуток между рождением и смертью, многие такие произведения говорят с человеком до самого конца.
Все они так или иначе описывают пробуждение духа, его закалку и противостояние эго. Лишь постепенно познавая, что рай, ад и все их обитатели — это не абстрактные понятия, а конкретные объекты для наблюдения и работы во внутреннем пространстве, человек шаг за шагом открывает скрытый от него прежде слой Жизни. Так же как проявляется при нагреве написанный молоком текст, над хаотичным кружевом повседневных бытовых сюжетов начинает обнаруживаться высший порядок.
Парадокс однако заключается в том, что рассказать словами об этом порядке невозможно. Как писал Гессе: “Знание можно передать, мудрость же — никогда. Ее можно найти, ею можно жить, ее можно сделать своим парусом, ею можно творить чудеса, но облечь ее в слова, научить ей кого-либо невозможно.”
Тем не менее с момента возникновения письменности люди снова и снова предпринимали попытки указать словами направление, в котором можно ненадолго заметить ускользающий отблеск Истины. Теперь таких попыток на одну больше.
Сиддхартха
В личном и духовном развитии шаблон трансформации живых систем (Путь Героя), хорошо иллюстрируется историей о Сиддхартхе, написанной Германом Гессе 100 лет назад. Молодой брамин овладевает духовными знаниями и практиками под руководством своего отца и других дружественных браминов. Он демонстрирует выдающиеся способности, но сердце его остается безрадостным, а ум — полным беспокойных мыслей. Знания не приносят ему счастья, из них не рождается мудрость, и тогда он отправляется на ее поиски, не взирая на сопротивление отца. Сиддхартха покидает вместе со своим другом родную деревню, примкнув к группе странствующих аскетов, и начинает этим шагом свое путешествие за Истиной, которое продлится долгие годы.
Эта история глубоко метафорична, поскольку каждый из нас от рождения живет в привычном "доме" своего ума, в пространстве, где нам “понятно” и “безопасно”. Это продолжается, пока однажды неудовлетворенность не отправляет нас на поиски за пределы “известной территории”.
Повесть Гессе — не абстрактная сказка, а вполне конкретный Путь, по которому люди регулярно проходят. Или, точнее сказать, который через них случается.
Эхо Тишины
Мир видится мне связанным и многослойным, поэтому в романе присутствует несколько смысловых уровней. В нем есть история о молодом предпринимателе Сереже Кармякине — его радостях, рефлексии, друзьях и внутренней трансформации через череду различных событий — как загадочно мистических, так и вполне заурядных. В этом сюжете есть летнее легкое настроение и декорации, которые могут вызвать у некоторых читателей радость узнавания мест и деталей.
В свою очередь вся эта история тоже является фоновой декорацией. Подобно тому, как оправа держит драгоценный камень, эта история содержит Великую Тишину, которую нельзя передать словами. Она звучит между ними, существует вне времени и пространства, и никому не принадлежит, также как небо, солнце или луна. С момента прихода в этот мир, люди задаются вечными вопросами, слушают Тишину, и ее ответы начинают звучать в них. Они проявляются через слова, музыку, голос, танец, визуальные образы, формулы и открытия, кино и театр.
Хотя “Дао, выраженное словами не есть постоянное Дао” и сами по себе слова не могут охватить и передать Великое Запределье, они позволяют указать направление, в конце которого сверкает его ускользающий отблеск. Он напоминает, что где-то там, так далеко, что отсюда не видно, есть дом, куда нам однажды предстоит вернуться. И это главное путешествие, ради которого мы все здесь оказались.
Эта книга о том, что все слова, события и явления проходят один путь. Как и любой звук они рождаются из Великий Тишины, звучат, и затихают, возвращаясь в нее. Между слов этой книги — эхо Тишины. Для меня оно звучит как… Ветер в Пустоте. А как оно звучит для вас — решать Вам.