— Серега, ну чего ты такой скучный, а? Прямо как дед старый. Помнишь, как мы с тобой зажигали раньше?
Выйдя из кафе, они пошли в сторону Патриарших. Вечерний столичный “костер” уже начинал потихоньку разгораться, приближался ночной шабаш.
— Ты погляди на людей вокруг, — Леха толкнул Сережу локтем в бок. Хорошенько погляди — ну ведь натуральный ГТА, видишь. Ты только подумай — каждый вечер мы все кладем свою тушку в укромное темное место и начисто вырубаемся до утра. — Леха закатил глаза и изобразил спящего человека. — Считаем это совершенно нормальным и ничего об этом не помним. Разве не странно?
Тема казалась Сереже дурацкой и поддерживать ее не хотелось.
— Ты чего закусился, бро? — не отставал Леха. — Слышал буддийскую поговорку? Кто обижается, тот неудачно перерождается, — он загоготал так, что несколько прохожих обернулись. — Или тебе официантка не понравилась? Давай найдем тебе другую.
Сережа посмотрел на друга с грустью и завистью. Он завидовал Лехиной радости и одновременно ее осуждал, считая ненастоящей — слишком искрящейся и показной. И еще он совсем не так представлял себе их встречу. Ему казалось, это будет глубокий разговор двух друзей, а пока происходило что угодно, кроме глубокого разговора. “Неужели он не видит и не чувствует, что мне не нравится происходящее?” — думал Сережа.
Леха, казалось, уловил его состояние и мысли.
— Знаешь, что я понял, когда машину купил? — на контрасте с прошлыми репликами его голос прозвучал неожиданно серьезно. — Люди что-то сами себе запрещают, а потом злятся на тех, кто себе это разрешает. Понял, да?
— Это ко всему относится, — добавил Леха. — Если, например, ты запрещаешь себе радоваться, то веселые люди начинают тебя бесить.
Он замолчал, а через мгновение снова осветился широкой улыбкой, как будто щелкнул каким-то переключателем.
— Слушай, я понял, — оживленно сказал он. — По ходу, этот твой советник — личный шаман верхушки Вайме. Стопудов, бро.
Перемена его состояния была необычной и резкой, как у детей. От неожиданности Сережа даже перестал злиться.
— Какой еще шаман? — спросил он.
— Я тебе говорю — у всех серьезных руководителей есть за спиной такие колдуны. Некоторые даже нескольких держат для разных случаев. Там без этого нельзя, иначе долго не протянешь.
— И что эти колдуны делают — законы и распоряжения придумывают? — насмешливо спросил Сережа.
— Зависит от специализации. Бывает, что и законы предлагают, да. Но в основном защищают от нападок конкурентов, завистников и просто повышенного внимания. Ты вот на “кабрике” проехал полчаса — почувствовал, как народ пялится?
— Ну пялится, и что? Ты же для этого и купил его в том числе.
— А представь, когда ты в телеке постоянно, и на тебя миллионы смотрят. Одни молятся, другие проклинают. Если с этим не работать, начнешь чахнуть через пару месяцев. Реально чахнуть, “на физике” проблемы начинаются. Я вот как в тачку сажусь, сразу защитный купол натягиваю и держу все время.
За прошедший год Леха явно изменился, но уложить суть этих изменений понятными словами Сережа пока не мог. Леха и раньше был напористым, самоуверенным и подкатывал ко всем симпатичным женщинам вокруг себя. Но если раньше он был крепким материалистом, то сейчас от его рассказов в воздухе возникал отчетливый аромат психушки.
— Лех, какие колдуны, какой купол? Я люблю поржать, но когда ты на серьезных щщах начинаешь про это рассуждать, мне тошно.
— Ну и протошнись сходи, это кстати полезно — натуральная чистка. Тем более ты сегодня уже начал в машине, — хохотнул он.
Сережа кисло скривился, а Леха засмеялся и обнял его.
— Понимаю тебя, бро. Очень понимаю. Я тоже так думал и лицо также кривил. А потом стал замечать, что вокруг много странных вещей. Они прямо под носом, но к ним так привыкли, что не видят и потому они не вызывают вопросов. А должны были бы.
— О чем ты?
— Ну вот скажи, ты не задумывался, почему у нас в самом центре города внутри Кремля построен зиккурат, и в нем лежит человеческая мумия, которую поддерживает целый институт сотрудников? Не странно? Поверь, там наверху есть те, кто может много рассказать про оккультные ритуалы и мистику, в которых мы все невольно участвуем каждый день. Но они не хотят. И потому вешают на всю эту тему ярлык мракобесия, спуская ее в разряд мусорных объявлений про заговор и приворот в желтых газетах.
Они вышли на набережную пруда и пошли по часовой стрелке.
— Лех, про мавзолей наверняка есть объяснение, надо только поискать нормально. А люди искать не умеют и не хотят, потому что гораздо интереснее вот такую пургу про колдунов и заговоры распространять.
— Ну ты поищи объяснение-то. Как найдешь — расскажи, я послушаю. А пока я бы вон ту на роликах похитил бы часа на два. Или на три.
— А откуда ты вообще это взял — про колдунов политических?
— Да они сами рассказали. Политики, не колдуны. Я в Сандуны хожу каждый месяц. Встречаюсь там с чиновниками по работе. Столько узнал всего — ни в одной книжке не найти.
— Хм…
— Я тебе говорю, бро. Хочешь узнать, как тут чего устроено — ходи в баню. Почти все решающие ребята там заседают. С улицы, правда, не зайдешь. Надо, чтобы тебя представили.
— Я видел у тебя фотку в инсте с какими-то аборигенами. Зачем ты тогда к ним ездишь, если тебе все в бане рассказывают?
Леха хитровато улыбнулся.
— Ааа, бро, следишь за мной? Это не аборигены, а индейцы латинские. Там тоже своего рода баня, только на другом уровне. Как бы тебе объяснить… Для Духа твоего. Понимаешь? И тоже решающие ребята сидят. Могут рассказать всякое, научить каким-нибудь фишкам полезным. Могут подарить артефакт какой-нибудь. Но могут, конечно, и в лоб дать, если без уважения зайдешь или рамсить начнешь. Ты меня слушаешь?
— А? — Сережа, понял, что мысленно улетел в деревенскую баню, куда они с папой иногда ездили на велосипеде. Последние несколько фраз Лехи он не слышал.
— Вот-вот, — засмеялся Леха. — Так оно и бывает. Спонсор нашего выпуска — Сансара. “Сансара — забыл зачем зашел”.
— Что-то я засыпаю от твоих историй.
— Это нормально, бро. Называется саботаж. То, что я говорю, представляет угрозу для твоего мира, и потому включается защитный механизм. У тебя включилась лень и тупка. Хорошо, что не лезешь мне морду бить.
— Возможно скоро полезу.
— Возможно. Но попробуй удержаться и послушать про следующую странную вещь, тем более что ты только что ее испытал на себе.
— Ты про что? — хмуро спросил Сережа.
— Мы вот тут гуляем все такие красивые и классные, но при этом мы мало знаем и помним о действительно важных моментах. Много ты знаешь о своем рождении, например?
— Ну кое-что знаю, мама рассказывала, еще когда я мелкий был. А что нужно знать?
— Вот именно. Все, что мы знаем о своем рождении, нам рассказали родители. А они в свою очередь ничего не знают о своем рождении, им про него тоже рассказали. И так далее. Ты просто на минутку попробуй это осознать — никто из тех, кого ты видишь, — он обвел взглядом людей в сквере, — не знает, как и когда он здесь появился. Все новые пассажиры этого космического автобуса узнают такие сведения от тех, кто уже давно в нем едет.
— Хм… занятно, — с улыбкой согласился Сережа.
— Но это еще полдела, — продолжил Леха. — Потому что для того, чтобы рассказать тебе о твоем рождении, необходимо сначала научить тебя говорить и понимать язык, а затем загрузить в твою голову мешок разных понятий, начиная от того, кто такой “ты”, что значит “родиться”, что такое “время” и что это за место, в котором сейчас находится этот “ты” ?
— И что дальше?
— Эээ, нет. Не спеши. Загвоздка в том, что возникает прогрессия абстрактных концепций. Чтобы объяснить любое из упомянутых выше понятий, потребуется использовать несколько новых, для каждого из которых нужны дополнительные понятия, и так до бесконечности. Получается бесконечная анфилада слов, объясняющих другие слова.
— Но как-то же все это работает? Люди рождаются, города строятся, машины ездят, ракеты летают.
— Как-то работает, — согласился Леха. — В основном за счет некоторых допущений, принятых в науке. Они позволяют функционировать миру в его сегодняшнем виде и при этом не делать цепочку объяснений бесконечной. Но основные вопросы вроде загадки рождения и смысла всего происходящего остаются такими же неясными, как и прежде.
— Может пойдем куда-нибудь, где потише? — предложил Сережа.
— Ты что? Здесь самый жир. Я же на охоте, — Леха хищно подвигал бровями, — выслеживаю свою шакти.
Сереже показалось, что Леха хочет, чтобы он спросил, что это за “шакти” такое или такая, но ему не нравились подобные спровоцированные пасы. Кроме того, он начинал уставать от текущей беседы. Даже если некоторые идеи были любопытны, их портил Лехин поучающий тон. Сережа был рад видеть друга, но точно не был готов слушать от него проповеди. Он взвесил баланс усталости и общей радости от встречи и решил, что можно недолго потерпеть, но требовалось срочно перевести разговор в более практичное русло.
— Ладно, — сказал он, — давай еще кружок сделаем. И поговорим не так абстрактно, а поконкретнее. Вот ко мне пришла тоска и скука. Что можно про это сказать?
— Видишь? — улыбнулся Леха. — Я же говорю — мы очень мало помним про себя. Поэтому приходится спрашивать у других.
— Да чего ты опять? — Сережа, почувствовал, что лед под ним снова трещит, но не знал куда деваться.
— Потому что это основа всего, бро. Вот у тебя бывает, что ты идешь в комнату что-то взять или сделать, заходишь, отвлекаешься на кота, собаку, телевизор, телефон или еще что-нибудь, выпадаешь на несколько минут и потом не можешь вспомнить, зачем ты в эту комнату пришел? Помнишь, что точно было какое-то конкретное дело, а какое — забыл. Бывает?
Сережа задумался. Такое с ним действительно иногда случалось, причем последний раз не далее чем сегодня утром, но признаваться в этом не хотелось — Леха и без того был очень радостный и довольный собой.
— Ну чего молчишь? Знаю ведь, что бывает, — Леха весело ткнул его локтем.
— Ну бывает изредка.
— Изредка? Ну давай сделаем почаще. Представь, что ты садишься за компьютер или берешь телефон, чтобы сделать конкретное дело, например, написать кому-то сообщение. Но “по дороге” до нужного мессенджера решаешь по-быстрому проверить социальные сети или видишь чье-то сообщение и решаешь сначала на него ответить. Отвечаешь и в итоге забываешь, что хотел сделать изначально?
— Вот это бывает, — печально согласился Сережа. — Причем иногда я даже помню что хотел сделать, но уже не хочу, потому что настроение изменилось.
— Так вот с жизнью тоже так — каждый сюда приходит со своей уникальной фишкой, но забывает ее под лавиной загружаемой информации, и потом все оставшееся время пытается вспомнить, в чем же она была.
— Ты, я смотрю, прямо революционер какой-то, — ехидно сказал Сережа, решив, что пора это дело тормозить. — Несешь нам, темным, свет и добро. Может, пора партию свою заводить? Назовешь “Вспомнить все”.
— Нет, революция — это не мое. Для этого тут особые персонажи предусмотрены. У них специальная революционная “сборка”, градус красноречия и соответствующая карма.
— Карма? — Сережа презрительно поморщился и закатил глаза. — Я тебя не узнаю.
— Так вот прямо сейчас и узнаешь, мы с тобой сегодня заново знакомимся, ты разве не понял? — подмигнул Леха. — Я хочу сказать, что у каждого человека есть люди или идеи, а иногда и то и другое, ради которых он готов терпеть лишения и даже может пожертвовать своей жизнью. Причем для окружающих его действия могут выглядеть безрассудством, а он не может иначе, такая у него “сборка”. Если он этого не делает, то чувствует, что живет зря. У революционеров такие идеи посвящены социальному устройству и справедливости в их понимании. Но это большая тема, давай не сейчас. Про что я говорил перед этим?
— Ты что — проверяешь меня? — нахмурился Сережа. — Про уникальную фишку ты говорил.
— Вот и славно. Найти свою фишку — главная задача.
— Ты же говорил, что главная задача — найти настоящего игрока в этой симуляции?
— Это одно и то же, бро.
Леха замолчал, и, видимо, решив дать Сереже время обдумать сказанное, нагнал двух шедших впереди девушек.
— Девушки, добрый вечер, — Леха расплылся в улыбке, как чеширский кот. — Меня зовут Алексей. Скажите, вы бы согласились со мной пожить неделю на дереве?
— На дереве? А зачем? — спросила одна из девушек, с прической и в длинном платье.
— А вот это очень правильный вопрос. Здорово, что вы с него начинаете. Затем, чтобы немного приподняться над земными делами, и вспомнить, что все мы дети Природы. Это, знаете ли, древняя шаманская практика.
— Тише-тише, он хороший, просто подошел познакомиться, — вторая девушка поглаживала коричневого той-терьера, который тихонько рычал, глядя на Леху.
— А вы, Алексей, не очень похожи на шамана, — сказала первая.
— Так я городской шаман. Чистые чудеса без грязных перьев и бубнов.
— Жаль, — вздохнула первая. Нам нравится перья и бубны.
— Ну погоди, — остановила ее вторая. — А на каком дереве? И где? Нам нужны подробности.
— Пока не знаю, можем вместе решить. Думаю, сосна или дуб.
— А друг ваш тоже с нами поедет? — девушка с той-терьером обернулась к Сереже.
— Этот хмурый что-ли? А откуда вы знаете, что мы друзья?
— Так сколько вы уже тут ходите. Мы вас запомнили, — девушки громко засмеялись. — А почему ваш друг грустит? Наверное оттого, что вы его на нас променяли, — девушки снова засмеялись.
— Действительно, надо его проведать. Прошу меня простить, — он картинно откланялся и вернулся к Сереже.
— Алло, хмурый. Ты чего тут печальные волны пускаешь? На чем забуксовал?
— Да бесит это меня все, честно говоря. То, что ты говоришь, совершенно абстрактно и непрактично. Это словесные игры, которые никак не меняют суть. Как все это помогает в жизни? Ты сам, например, свою природу вспомнил? Можешь поведать?
— Моя природа — бесконечная любовь, — сказал Леха приторным голосом, — а моя задача — тебе, балбесу, мозги приоткрыть.
— Да пошел ты, — рассердился Сережа. — Бесконечность этой любви заключается, видимо, в том, чтобы трахнуть бесконечное количество самок. А мозги я очень хотел бы закрыть, да к сожалению не знаю как, поэтому ты мне их нещадно моешь уже два часа.
Леха капризно надул губы.
— Я думал, что это я циничный наглый тип, а оказывается, ты еще хлеще. Самки мне неинтересны, меня привлекают нимфы. Но если ты такой зануда, можем куда-нибудь поехать, так и быть.
— Поехали в бильярд. Помнишь, в Академии Наук клуб на крыше? Там вид красивый и всяко потише, чем тут.
— Можно. А я там смогу найти подругу на ночь?
— У тебя сегодня на ночь старый друг, которому ты моешь мозги.
— Бро, ну смотри, какой тут цветник. Давай возьмем кого-нибудь.
— Ну ты же видишь — я на другой волне.
— Так вот и сменим тебе волну. Вместо “Зануда-ФМ” включим HappyLife.
— А если я не хочу менять волну?
— А вот это интересно, — Леха еще больше оживился. Ты же сам сказал недавно, что у тебя хандра затяжная, и попросил меня помочь вернуть тебе азарт и драйв. Что-то не сходится.
Это действительно было странно, и Сережа даже остановился. Он прокрутил их разговор и подумал, что формально Леха был прав. Но никакой помощи в происходящем сейчас он не ощущал, только сопротивление.
— Я просил помочь, а ты мне в уши льешь, — раздраженно сказал Сережа. — Карма, фишка, сборка, любовь — где это все? Ты сам сказал, что такие понятия не потрогаешь. А я хочу понять, что мне конкретно делать.
Где-то внутри Лехи казалось снова щелкнул невидимый тумблер, отчего он снова стал серьезен, положил Сереже руку на плечо, внимательно посмотрел и тихо, но отчетливо сказал:
— Делать то, что нравится, и не делать того, что не нравится.
— Все? Это весь рецепт? — фыркнул Сережа.
— Все. Очень сложно и очень эффективно.
— Да это же полный бред. Анархия какая-то. Сказал и не подумал, да?
— Думать тут как раз не надо. Тебе стоит сократить зазор между желанием и действием. Как только видишь, что начинаешь гонять что-то в голове, — тормози. Можешь, например, сразу падать на пол и отжиматься — будет дополнительная польза, — Леха засмеялся.
— Пошли к машине, — сухо сказал Сережа.
— А нимфы? — мечтательно огляделся Леха, но вместо ответа Сережа ускорился.
Пройдя быстрым деловым шагом через толпы гуляющих, они вернулись к машине и молча сели. Леха взялся за руль, а потом передумал и выключил передачу.
— Нет, я так не уеду. Мне нужно женское внимание, и я его получу. С этими словами он приподнялся над лобовым стеклом и стал крутить головой.
— Да сядь же ты, животное, — с раздражением сказал Сережа и дернул его за ремень. — Это и есть твой божественный дар, да? Куда ты ее сажать собрался — в багажник засунешь?
— Да, Серый, все так и есть. Мое животное сильное и здоровое. А твое — туповатое и занудное. И посажу я ее вместо тебя, а ты пойдешь лесом, потому что задолбал гундеть. Хмыкаешь, хрюкаешь, нос свой воротишь. Чего я, не вижу, как ты меня слушаешь и кривишься весь? Мне это надоело. С нимфой я покувыркаюсь сладко, и будет нам обоим хорошо.
— Вот и вали, — Сережа открыл дверь и поставил ногу на тротуар, но Леха схватил его за плечо.
— Чего такой резкий — у меня что ли научился? Я ругаться с тобой не хочу, — Леха говорил дружелюбно и одновременно твердо. Я соскучился и рад встретиться, просто мне тяжело смотреть на твою морду кислую, вот и пытаюсь помочь, тем более что ты сам просишь. Знаешь, как это классно — оставить свои загоны? Вообще другая жизнь начинается. Я сам так сделал и тебе желаю как другу. Но если ты хочешь сегодня ходить с кислой рожей — дело твое. Ищи свой каршеринг и катись на нем. Как нищеброд. Хахаха!
Последние слова сопровождались обворожительной улыбкой и искренним заливистым смехом. Леха гоготал так сочно, искренне и беззлобно, как это умеют делать только добрые хорошие друзья.
В этом смехе была странная сила. Сережа почувствовал, что его тело тоже хочет смеяться, но не может, потому что что-то ему мешает. Словно где-то была невидимая заслонка. Ему вдруг вспомнился сеанс у Дзико, и в тот же момент он осознал эту заслонку внутри себя, и увидел, где и как сам ее “держит”. Причем давно и крепко. И тогда он ее отпустил.
Все это случилось за долю секунды и смех, как долго сдерживаемая плотиной река, начал сотрясать его изнутри. Так сильно он не смеялся очень давно, с далекого детства, когда папа рассказывал особо смешную шутку. Смех был каким-то странным, очень скоро Сережа даже забыл, над чем они с Лехой смеются, но тело его продолжало корчиться и трястись, как это бывает от смеха. И Леха, глядя на него, тоже. Казалось, будто где-то замкнулась невидимая цепь, заставляющая их так дико ржать.
Время растянулось и перед ним с бешеной скоростью проносились картинки из детства, где он смеялся с папой, звуки и запахи московского вечера, глаза Дзико, Леха и он сам в своих разных возрастах. “Надо же как классно бывает, а я и забыл”, — подумал он. Проходящие мимо прохожие с удивлением смотрели на двух молодых мужиков в кабриолете, которые до слез корчились от смеха на переднем сиденье. Наконец они прекратили смеяться и затихли.
— Понимаешь, да? — спросил Леха, когда дыхание восстановилось. — Не люблю жить скучно и другим не советую.
— Понимаю, — ответил Сережа, переводя дух. — Ну чего — найдем тебе женскую компанию?
Леха улыбнулся и помотал головой, заводя мотор.
— Я сейчас пока смеялся, подумал — ну что мне эти шакти — они тут каждый день ходят, а с тобой я год не виделся. И потом я с нимфой так поржать не смогу.
— Я тронут. Давай только дальше без проповедей о том, как жизнь устроена, ладно?
— Попробую. Но жизнь, как ты помнишь, богаче придуманных схем, — Леха включил передачу и вырулил на дорогу.
Дальше >