Ретриты часто проходят в красивых местах, но поначалу, пока ты вычерпываешь заболоченную воду из своих подвалов, насладиться окружающей красотой бывает трудно.
Ты ходишь словно в мутной пленке, отделяющей тебя от мира, и вспоминаются строчки Веры Полозковой:

И хотя эта "тюрьма" описана не одну тысячу лет назад, каждому предстоит на практике снова и снова вспоминать о ней, обнаруживать и находить выход. Потому что пока не вспомнил и не увидел, выйти не можешь.

Что за тюрьма? Да все та же — мы трепыхаемся в силках своих сомнений, ожиданий, нетерпения, раздражения, злости, зависти, осуждения и всех тех убеждений, которые их создают. В этот раз, например, у меня были истории о том, что я сам веду курсы, знаю технику, что я должен "сделать тут все по высшему разряду", что уже был "тут" много раз, знаю, что будет дальше, что у меня книга ненаписанная дома "остывает" и т.п. Все эти "знаю" переживаются как часть нас самих, и отпустить их очень непросто, это подобно шагу в пропасть без дна.

Пока мы думаем, что знаем — мы не знаем по-настоящему. Только заметив и отметив это "думание", приподнявшись таким образом над ним, мы культивируем ясный взгляд и можем "пережить" знание, а не разложить его интеллектуально. И это невозможно сделать единожды, это путь. Даже если мы уже "шагали в пропасть" прежде, каждый новый раз это снова страшно и сложно. Трудно привыкнуть к этому, пока живешь в физическом теле в мире форм и историй.

Но когда кулак, держащий сумку с убеждениями, наконец разжимается, ты вверяешь себя бесконечной силе и мудрости момента, привычные и потому незаметные спазмы в лице и теле начинают каскадом расслабляться, и сквозь высыхающие слезы становятся видны бабочки — они уже здесь, потому что цветы, за которыми ты ухаживал, распустились. И тогда ты снова плачешь, но уже от радости, что оказался дома. А потом смеешься и в очередной раз удивляешься тому, как близко и невероятно далеко находится этот "дом". Мы всегда в нем, но осознаем это лишь изредка.

Новые ростки сорняков "я знаю, как все на самом деле" не заставят себя ждать, а уход за своим внутренним садом никому не поручишь. И потому цикл повторяется — в первый раз в первый класс. "Я знаю, что ничего не знаю" (с)

На ретритах в этой традиции нет гоенковской строгости. Предполагается, что участники — не совсем новички и обладают достаточной внутренней мотивацией для серьезной работы. В первый день объясняется техника и дальше каждый практикует в своем ритме, общих сессий здесь нет совсем. Зато есть ежедневные персональные интервью с учителями — они задают каждому вопросы и слушают что и как он рассказывает. В зависимости от этого корректируют его технику, предлагая определенный следующий шаг.

На ретрите практикуется благородное молчание. Но опять же — без звериной строгости. Если вам нужно что-то сказать или спросить у другого участника — вы можете это сделать, никто вас не будет выгонять.

Аналогично с телефонами. Их можно оставить при себе, поскольку для индивидуальной практики нужен таймер. Кто-то включает авиарежим, кто-то, вытаскивает симку, чтобы порог выхода online был выше. Те, кто совсем сильно сцеплен с телефоном, сдают его и получают простой олдскульный таймер.

Участники живут в маленьких домика (на фото выше) и в комфортных больших палатках. Есть большой очень комфортный зал для медитации на 100+ человек. Можно практиковать в зале, домике или около палатки. Иногда, когда мы с Дашей встречали тапочки друг друга, мы отправляли друг другу вот такие беззвучные "приветики".