— Дааа, — задумчиво протянул он, — я ведь только пару месяцев как медитировать начал. До этого такими вопросами вообще не интересовался — скучно было про такое даже слушать. А тут, оказывается, целый мир.
— Конечно, — подтвердил Николай. У тебя все только начинается.
— А у тебя, кстати, как это началось?
Николай посмотрел несколько мгновений куда-то вдаль поверх домов за окном.
— Как началось? — задумчиво переспросил он. — У меня все началось с привычек. А точнее с их ревизии.
— Ревизии привычек? — переспросил Сережа.
— Да, это те же шаблоны мышления, про которые мы с тобой говорили. На последнем курсе института мне встретилась мысль, что человек — это сумма его привычек. Она показалась мне интересной, и я стал рьяно выискивать свои привычки. Происходило это в компании других таких же неистовых персонажей. По большей части все сводилось к оптимизации личной эффективности — как меньше тупить и больше успевать.
— С прокрастинацией боролись, — вспомнил Сережа заковыристое слово. — В Вайме такие семинары каждый месяц идут.
— Вот-вот. Сейчас таких тренингов стало много — это, как теперь говорят, тренд. А тогда таких слов не было. Собирались на квартирах или в подвальных клубах, обсуждали перепечатанные книги по философии и психологии. В общем, я тогда увлекся личностным ростом, как бы сейчас сказали. Стал следить за собой — что я говорю и делаю — как, зачем и почему. Мы с друзьями были одержимы идеей стать лучшей версией себя и года два фанатично искали свои привычки. Соревновались друг с другом люто, как в спорте, — Николай усмехнулся, а затем сделался странно серьезен.
— А что было потом, после привычек?
— А потом я понял, что все это баловство и пошел в бизнес зарабатывать деньги.
— Ого. Неожиданный поворот. А почему так вышло, расскажешь?
— Мне встретился один необычный человек. — Николай замолчал, словно взвешивая дальнейший рассказ. Потом видимо принял решение, снова посмотрел куда-то сквозь стекло и продолжил.
— Я редко рассказываю эту историю, но раз уж у нас пошел такой разговор, то пожалуй, расскажу. Потому что…— Николай задумался, словно подбирая слова. — Да ладно, чего там. Вообщем, слушай.
Его звали Филин. Настоящего его имени я не знал и не знаю. Мы виделись всего один раз, но я помню все так, будто оно было вчера. Это случилось в конце девяностых, на даче нашего товарища, где мы как-то собрались небольшим кругом друзей. Отец товарища имел высокий чин в разведке, и дача была крутой даже по меркам сегодняшней Рублевки. Пара гектаров земли и замок с развесистыми флигелями, в одном из которых жил этот Филин. Он был шаманом с Алтая и приехал к отцу товарища для работы над каким-то проектом. Что за проект мог быть у шамана и полковника разведки нам, понятно, никто не рассказал, и оставалось только гадать. Что это вообще значит — шаман? Мы уже читали Кастанеду, но все это казалось далекой красивой игрой, и никто из нас не знал, как ее можно всерьез приземлить на нашу московскую реальность.
Был поздний вечер, мы сидели с ребятами в большой гостиной у камина, и, как ты можешь догадаться, говорили о саморазвитии. Разговор постепенно стихал, нас клонило в сон, и ребята потихоньку расходились по комнатам. В какой-то момент остались только я и мой приятель Витя, который заснул прямо там на диване и уже похрапывал. Диван был расположен прямо напротив камина, а по бокам от него стояли два глубоких кресла. Они были повернуты так, что из них можно было смотреть на огонь и общаться с теми, кто на диване. Я сидел в одном из кресел и ждал, когда догорят дрова, чтобы тоже идти спать, и тут меня кто-то окликнул сзади по имени. Я сначала испугался и замер на мгновение, поскольку был совершенно уверен, что кроме нас со спящим Витосом в комнате никого нет. А потом повернулся на звук голоса, но все равно никого не увидел. И тогда из темноты ко мне вышел Филин — в неосвещенном углу гостиной был другой диван, и видимо он сидел там. То ли он тихо прошел туда, когда мы были увлечены беседой, то ли он там сидел еще до нас, а мы не заметили, я не знаю. Да это и не особо важно.
Он подошел к камину, слегка поклонился, сел в свободное кресло с другой стороны дивана и повернулся к огню. Теперь я мог его рассмотреть.
На вид ему было около 60. Отблески пламени играли на его лице, делая и без того глубокие морщины еще более резкими. Седые прямые волосы, большие скулы, длинный чуть загнутый нос (может поэтому его называли Филином?), решительный подбородок. Неожиданные для такого лица тонкие длинные пальцы сжимали в руках резную трубку из дерева и кости или камня. Кроме нее никаких других атрибутов, которыми наделяют шаманов в книгах, у него не было.
— Я не хотел тебя напугать, — медленно произнес он, блеснув золотой фиксой. — Я слышал ваш разговор и решил познакомиться. Я понял, что тебя зовут Николай. Можешь называть меня Филин, — голос его звучал дружелюбно, но мне было не по себе. Я сдержанно поздоровался.
— Ты много говорил про привычки. Хорошо говорил, — Филин выдержал паузу, а затем посмотрел мне точно в глаза. — Я хочу тебя спросить — нашел ли ты свою главную привычку?
— Главную привычку? Что это?
— Вот именно — что это? — вкрадчиво переспросил Филин. — Какая у тебя главная привычка, Николай?
Я не понимал, куда он клонит, хотел спать и начинал заводиться от его тона.
— Я не знаю, — ответил я чуть с нажимом. — Уже поздно и я собирался идти спать. Может, без загадок обойдемся?
— Спать? — Филин посмотрел на меня насмешливо. — А как же ты, Николай, пойдешь спать, если ты еще ни разу не просыпался? Еще крепче хочешь заснуть?
Видимо, у меня был растерянный вид, потому что он улыбнулся.
— Видишь, как оно тут все непонятно, да? А ты говоришь "без загадок", — усмехнулся он.
Со мной давно так никто не говорил. В нашей группе я был одним из вожаков, а он общался со мной как с мальчишкой, и это меня бесило. Мне хотелось ударить его, но что-то меня останавливало. Я объяснял себе, что дело в его возрасте и том, что он друг хозяев, у которых я в гостях.
— Чего вы хотите? — спросил я наконец, с трудом сдерживаясь.
— Это не я, — покачал головой Филин. — Это ты хочешь. Хочешь стать, как ты недавно выразился, лучшей версией себя и для этого ищешь свои привычки. А я просто спрашиваю — знакома ли тебе твоя главная привычка?
— Нет. Не знакома. А вам какое дело, собственно? Можете познакомить? — Я быковато выкатил глаза и посмотрел на него уже с явным наездом.
Он, однако, совершенно спокойно выдержал мой взгляд и молча кивнул.
— Могу. Но пока рано.
— Давайте, знакомьте, — процедил я.
— Это многое изменит, — он сказал это добро и даже с какой-то отеческой заботой, которую я тогда воспринял как слабость и желание соскочить.
— Давайте отвечать за свой базар, — прошипел я.
— Горячий, — улыбнулся он. — Очень горячий.
Затем он чуть наклонил голову набок и вперед, как-то странно глянул на меня исподлобья и замысловато цокнул языком. Я хотел было улыбнуться и понял, что не могу. Меня натурально вморозило в кресло, так что я не мог пошевелиться, хотя все видел и понимал. Слышал, как трещат поленья, храпит товарищ на диване и стучит мое сердце.
Филин подошел ко мне и присел на корточки, так что наши лица оказались на одном уровне.
— Я знаю, что ты сильный и смелый, Николай. Это хорошо. Но сейчас это будет мешать, понимаешь? Поэтому я тебя ненадолго выключил. Моргни, если слышишь и понимаешь.
Я моргнул и он продолжил.
— Все люди хотят жить лучше, пока не возникает вопрос, будут ли они жить вообще. И вот тогда некоторые из них, далеко не все, узнают, что Жизнь можно не оценивать, а просто ценить…
Николай остановился и помотал головой.
— Ты чего? Что случилось? — спросил Сережа.
— Да странное чувство какое-то… — Николай явно был озадачен. — Я давно перестал эту историю рассказывать. Понял, что ни к чему это. А тут вот начал и сейчас снова чувствую — не нужно. Все, что я сказал, — это между нами, ладно?
— Конечно, — кивнул Сережа. — Но ты хотя бы скажи — он тебе привычку твою главную показал?
— Да, показал. И я понял, что вообще не готов не то чтобы менять ее или не дай бог убирать, а даже приближаться к ней. Поэтому вся эта балалайка с привычками отправилась на полку, а я на несколько лет плотно ушел в бизнес за деньгами.
— Что же там такое страшное обнаружилось?
— А ты подумай сам, — Николай слегка наклонился к нему через столик, — какая у тебя главная привычка?
— Не знаю, — замялся Сережа. — Сомневаться?
— Еще.
— Развиваться?
— Еще.
— Да не знаю… Дышать?
— Это уже ближе. Еще.
— Э-э-э… ну не хочу гадать. Можешь просто сказать?
Николай наклонился еще ближе к нему и медленно вкрадчиво произнес: “Твоя главная привычка — быть Сережей.” Возникла пауза, однако ее театральная драматичность не была согрета светом прозрения. Сережа почувствовал себя как в детстве, когда после финальной фразы непонятного анекдота было несмешно и неловко. Несмешно, потому что непонятно, а неловко, потому что стыдно признаться, что непонятно.
— Пока сам не встретишь — не поймешь, — кивнул Николай и улыбнулся. Это нормально. Я не смогу тебе это показать так, как Филин показал мне, но зато я тебя познакомлю с Игорем. Благодаря ему у меня началась вторая глава в саморазвитии.
Как ты верно подметил в начале разговора, личностный и духовный рост образуют “целый мир”, — продолжил он, — и этот мир многоуровневый. Чего только люди не делают. Одни неистово дышат, другие наоборот задерживают дыхание и ныряют на глубину многоэтажки, третьи стоят на гвоздях часами и орут, четвертые запираются в темные пещеры и там сидят, пятые закапываются под землю с трубкой, шестые ходят голышом, седьмые устраивают оргии, где совокупляются особым порядком, восьмые сидят на специальных диетах, надеясь в итоге питаться только солнечным светом, девятые пьют шаманские отвары из кактусов и лоз, десятые… ну ты понял, я могу долго продолжать.
— А зачем они все это делают, — спросил Сережа, — привычку ищут главную?
— Да, именно. Называть это, конечно, можно по-разному, но суть именно такая.
— И что — находят?
— Находят. Немногие. А ты вот зачем на холотроп собрался? Что тебя привлекло? Где тебе жизнь жмет?
— Нууу… — Сережа задумался. — Да просто… Скучновато как-то стало, старое не особо радует, нового пока нет, встретил интересного человека на работе, он рассказал про медитацию, я стал делать, появились новые мысли, и дальше как-то одно за другое стало цепляться. С тобой вот познакомился.
— Все верно, — улыбнулся Николай, откидываясь на спинку своего стула. Вот так и у других. Появляется неудовлетворенность, рождаются вопросы, начинается поиск ответов и во время этого поиска обнаруживаются привычки. Я уже говорил сегодня — жизнь определяется призмой, через которую на нее смотрят. Этих призм много и они такие привычные, что мы о них не помним. Поэтому чтобы вспомнить о них, отложить одни и достать другие, мы с тобой идем на холотроп, — Николай засмеялся и встал из-за стола и протянул руку. — Все, мне пора.
Сережа поднялся и они попрощались.
— До встречи на семинаре — сказал на ходу Николай. Приезжай пораньше, поглядишь на тусовку.
— Хорошо, — отозвался Сережа уже машинально, косясь на телефонный экран с уведомлениями.
Он задержался в кафе, чтобы ответить на несколько срочных сообщений, и увидел в окно, как Николай вынырнул из подземного перехода на другой стороне улицы и сел в такси.
Дальше >
При использовании текста обязательно указание автора и ссылка на www.wakeupand.live