В настенных динамиках похрюкало, и раздался голос, напоминающий времена, когда большая часть сотрудников еще не родилась или ходила в детский сад: “Внимание! Учебная пожарная тревога! Всем немедленно покинуть здание, используя эвакуационные выходы!”
— Тьфу ты! Где они только такие голоса берут? — отодвинулся от стола Вова. — Или это у них специальный сэмпл, еще с той поры?
— Чего за прикол? Сережа, можно я не пойду? У меня еще пачка необработанных договоров висит, — Лена недовольно встала и подошла к окну. — Смотрите, там внизу машины пожарные приехали.
В коридоре послышался шум открываемых дверей, громкие голоса, смех и саркастические реплики.
В комнату вошел Костя.
— Объявление слышали? Я сейчас на седьмом был, сказали, что надо всем выйти. Отсидеться не получится.
“Седьмым” называли седьмой этаж, где располагалось высшее руководство Вайме. Словосочетание “на седьмом” в холдинге говорили с характерным придыханием, понижая голос. А “встреча на седьмом” для большинства была почти равносильна свиданию с богом. Обычные пропуска не позволяли туда даже подняться. Для участия во встрече на седьмом требовалось заранее предъявить службе безопасности приглашение на встречу и активировать специальный допуск. Причем он выдавался на 15 минут — если в рамках этого интервала ты не зашел на этаж, то нужно было идти за новым.
Сереже это напоминало военную часть, где он проходил армейские сборы в университете. Там был отдельный туалет для офицеров, который запирался на ключ. Из разговоров со служащими курсантами Сережа тогда с удивлением узнал, что для многих из них этот ключ был вполне реальной мотивацией. Во всяком случае, они всерьез его перечисляли.
Конечно сотрудники Мандельвакса и других недавно купленных компаний не упускали случая потроллить обитателей “седьмого”, но смех смехом, а играть по их правилам приходилось всем. Два раза в месяц по пятницам “на седьмом” проходила стратегическая сессия бизнес-юнита, в состав которого теперь входил Мандельвакс, так что Сереже с Костей нужно было подниматься наверх. В прошлый раз Костя был в отпуске, и Сережа ходил один, так что сегодня они поменялись.
— Ну и что там сообщают наши владыки из своих небесных чертогов? — ехидно поинтересовался Вова. — Как они вообще поживают? Чем заняты?
— Как обычно, — устало отмахнулся Костя.
— Ясно… “Все интриги, вероятно, да обжорство”, — ухмыльнулся Вова, демонстрируя неожиданную начитанность.
— От обжорства они не страдают, а вот интриги действительно продолжаются. Ну чего сидите — пойдемте вниз. Будем считать, что это зарядка. Если окажется, что надолго, то сходим пообедать.
Сережа посмотрел в окно. Казалось, что в здании открыли какие-то специальные сливные краны, через которые под давлением вытекали разноцветные потоки людей.
В конечном счете, подумал Сережа, любая компания — это маленькое общество. А общество, как верно подметил Данелия, не может жить без “цветовой дифференциации штанов”. Как бы красиво не звучали декларируемые ценности, всегда оказываются те, кому можно, и большинство, которому нельзя.
Он положил ноутбук в рюкзак и вышел вместе со всеми. Человеческая река, занимая всю ширину коридора, медленно текла к лестнице.
Вова поморщился.
— Мы что — пойдем в эту давку? Может подождем, пока посвободнее станет?
— А когда настоящий пожар будет, ты тоже останешься ждать? — Света уничтожительно посмотрела на него.
— Света, не “когда”, а “если”, — назидательно сказал Саша.
— Будь это настоящий пожар, толпа двигалась бы иначе, — пробурчал Вова.
— А если случится пожар, ты меня спасешь? — Света особо выделила предлог “если” и посмотрела на Вову.
— Не знаю, — лениво протянул Вова. — Ты задачку решила?
Поток из двух коридоров слился в один, и вскоре они дошли до ближайшей лестницы. Глядя на спускающуюся впереди себя толпу, Сережа вспомнил студенческие поездки в метро и очереди перед эскалатором в час пик. Его друг называл их “пингвинники”. В голове возник Дроздов: “Беззаботная стая пингвинов дружно выходит на свежий воздух для прогулки”. Но веселее от него в этот раз не стало.
Неожиданный перерыв, вызванный пожарными учениями, вдруг активировал сомнения, которые начались еще в среду, два дня назад. Идея погрузиться в свое бессознательное, выглядевшая недавно такой важной и многообещающей, теперь казалась дурацкой и несерьезной. На работе набежали важные дела, друзья звали кататься на яхте, родители приглашали на дачу. А вместо этого он собирался два дня лежать неизвестно где в компании незнакомых людей, активно сопеть и пыхтеть. В общем, аргументы “против” были сильны, однако аргументы “за” тоже присутствовали. Их было всего два, но пока что они справлялись с нагрузкой.
Во-первых, он уже подтвердил участие и перевел Николаю $300 предоплаты, которая не возвращалась при отказе. Сумма была для него несущественной, но мысль о том, чтобы позвонить и отказаться от данного обещания, вызывала почему-то заметный психологический дискомфорт.
Во-вторых, в те моменты, когда включался наблюдатель, было видно, что все аргументы “против” — не столько реальные желания, сколько попытка найти уважительную причину для самооправдания.
И для каждой такой причины внутри возникал тихий голос, который шептал: “не верю”. Леха называл такие истории “индульгированием” — он часто повторял это слово, после того, как прочитал какого-то автора со звучной испанской фамилией, которую Сережа почему-то никак не мог запомнить.
В среду и четверг он наблюдал, как эти “качели” раскачиваются между точками “Конечно, иду”, “Надо еще подумать, возможно нет” и “Сто пудов мимо”. Каждое из положений приносило временное облегчение, пока не выяснялось, что противник не повержен, а просто отдыхает. Затем он появлялся, и начинался очередной раунд хождения по одним тем же траекториям. Даже если Сереже удавалось ненадолго заметить их закольцованность, он не понимал, где и как можно разорвать периметр.
Этот изнурительный ментальный “тянитолкай” настолько его утомил, что, проснувшись сегодня, он не стал бегать, а сразу пошел в офис и с головой нырнул в работу, решив таким образом отодвинуть принятие финального решения как минимум до вечера.
В итоге он пришел в офис в семь утра — хорошее время не только для бега, но и для работы. Еще в школе и университете он заметил, что интенсивные мыслительные процессы, например, решение математической задачи, создает своего рода “шум” в пространстве. Пускай предмет размышлений соседа неясен, но сам факт размышлений “слышится” вполне отчетливо. Поэтому когда в больших поточных аудиториях проходили экзамены, Сереже слышался не только гул люминесцентных ламп, но и “скрип мозгов”. В первую очередь, понятное дело, своих, поскольку они находились ближе всего.
Что уж тогда говорить об офисе, где сидело несколько тысяч человек. Возможно поэтому некоторые программисты в Вайме принципиально работали в противофазе к общему графику — приезжали после семи вечера и уезжали на рассвете. Подобные ночные бдения Сережа использовал только в экстренных случаях, и они давались ему тяжело — организм хотел спать и после нескольких часов пришпоривания кофе и энергетиками уходил в отказ, начиная выключаться. А вот утренние часы ему нравились — голова была свежей, и офис еще не гудел чужими “думками”.
Он заварил пуэр — с недавнего времени на его столе появилась маленькая доска и проливной заварочный чайник — и сел перед экраном. Сначала он ответил на три важных письма, которые откладывал всю неделю, поскольку они требовали неторопливого вдумчивого анализа и внимательного формулирования. Потом обновил два слайда с архитектурой их решения в Сашиной презентации, которую тот показывал крупным клиентам. Затем распечатал и разложил перед собой аналитические отчеты с различными внутренними метриками. Они позволяли увидеть в решении потенциально узкие места в основных пользовательских сценариях.
Днем делать такие задачи было сложно, ввиду большого количества отвлечений, поэтому когда выдавались утренние часы, как сегодня, он использовал их для несрочных, но важных дел. В рамках дня, недели и даже месяца их важность могла быть незаметна, но на более длинных дистанциях в основном именно они обеспечивали бизнесу взрывной рост.
Срочных задач всегда было достаточно, чтобы занять ими все имеющееся время. Но далеко не все срочные задачи были важны. Эту мысль Сережа прочел у Киосаки еще до рождения Мандельвакса, но только начав управлять бизнесом он понял, насколько она ценна. Поэтому с самого начала они с Костей регулярно синхронизировали свое видение стратегии, откладывая на это время все тактические вопросы в сторону.
Света пришла в девять. Она полила цветы и села на свое место, уставившись в задумчивости на листок бумаги перед собой.
— Ты чего призадумалась? — спросил ее Сережа.
— Вова мне задачку вчера задал. Говорит, что делает из меня программиста.
— А ты не хочешь?
— Да мне программирование вообще неинтересно. Я собираюсь в будущем заниматься цветами и ландшафтным дизайном.
— А зачем ты берешься решать его задачки?
Света потупилась и взяла карандаш.
Они с Вовой постоянно подкалывали друг друга в течение дня, но Сережа давно заметил между ними взаимную симпатию, которую они пока маскировали.
— Стесняешься отказаться?
Света тихонько кивнула, отковыривая ногтем ластик на кончике карандаша.
— А ты говорила ему, что программирование тебе не нравится? — Света молчала.
— Тоже стесняешься? — Она снова кивнула и покраснела.
— Он не поймет. Он же фанат программирования, ты сам знаешь. До ночи сидит на форумах специальных, решает тесты, читает про всякие новые штуки. И на выходных то же самое.
— И как ты себя чувствуешь от этих задачек?
Вопрос висел в воздухе так долго, что казалось ответа уже можно не ждать, а потом раздался резкий сухой щелчок.
— Я поняла, — бросила Света в ведро половинки сломанного карандаша. — У меня папа так в детстве делал. Мы уравнения в школе проходили, и я не понимала как их решать. Все эти иксы, игреки. А он мне толком объяснить не мог и только говорил — “думай”, “нет”, “не правильно”. “Ну ты совсем тормоз”. “В кого ты такая дубина у нас в семье”. “Кого мы вырастили?” “Объясняю второй и последний раз — для самых тупых”. Он смеялся, для него это была игра, а я его ненавидела в эти моменты. У меня не было никого дороже них с мамой, а он со мной вот так поступал. Зачем так издеваться? — Света больше не могла сдерживаться и глухо зарыдала.
— Вот так я себя чувствую, — голос ее стал звонче. — Унижение, обида и желание дать в лоб. Зашибись, блин, утречко. — Она надела солнцезащитные очки, взяла из сумки косметичку и вышла.
Сережа встал и прошелся по комнате. Чего, спрашивается, полез, с досадой подумал он. Своих дел что ли нет? А потому полез, что мало что так подкрепляет чувство собственной ценности, как разговор с другим человеком о его проблемах. Если они серьезные, то ты порадуешься, что у тебя все не так печально. Но чаще бывает, что они кажутся мелкими, надуманными и уж точно куда проще собственных, а потому можно говорить мудрые правильные слова, которым сам однако не следуешь.
Сережа крутанул шеей, так что суставы хрустнули.
Вот он спросил ее “Стесняешься отказаться?”, а разве он сам не стесняется позвонить Николаю и отказаться от семинара? Да он уже третий день из-за этого ходит сам не свой. Сережа недовольно подвигал челюстью, а затем подошел к столу Светы и посмотрел на листочек с текстом задачи:
>Ты в Воронеже, я в Москве. Ты хочешь отправить мне посылку с твоим драгоценным самодельными мылом. Ты покупаешь крутой замок, который нельзя вскрыть, и вешаешь его на посылку. Вопрос — как тебе отправить ее мне, не передавая по почте ключ? (подсказка: почтой можно пользоваться много раз).
Сзади открылась дверь. Света вернулась.
— Видел? — грустно спросила она, поправляя темные очки. Голос ее звучал глухо, но слез уже не было. — Прости за истерику.
Сережа кивнул.
— Знаешь ответ? — кивнула она на листочек.
— Скорее помню. Мы такое решали в университете на курсе про шифрование. Сейчас бы, наверное, не решил.
— Ну вот и скажи мне — где я и где шифрование? На хрена оно мне сдалось? — с вызовом спросила Света.
На столе зазвонил телефон, и Сережа пошел ответить.
Пока он говорил, пришли Вова с Костей, а потом он ушел на встречи — сегодня все они проходили в офисе, что было удобно. Поднявшийся после сделки статус Мандельвакса позволял чаще вытаскивать партнеров к себе, чем ездить к ним. Когда же он вернулся после встреч случилась пожарная тревога.
И вот сейчас, медленно спускаясь по лестнице к эвакуационному выходу и вспоминая этот уже давно начавшийся день, он нехотя признался, что рад этому фейковому пожару. Пожар давал весомый повод перенести часть сегодняшних рабочих дел на выходные и отменить завтрашний семинар. Сережа осторожно прислушался, что скажет внутренний голос по поводу такого аргумента. Голос тихонько шепнул свое “не верю”, но Сережа сделал вид, что не слышит. “Решено, — подумал он, — спущусь и позвоню Николаю”.
Огромная толпа уже заполнила площадку перед зданием и постепенно его окружала. Несколько человек в ярко-красных жилетках с мегафонами руководили расстановкой, чтобы использовать пространство максимально эффективно.
Сережа повернулся к Косте.
— Это точно больше чем на час. Я схожу пока домой. Как будут новости — пишите.
— Смотри не засни там на своей сиесте, — подмигнул Костя.
Сережа вставил наушники с шумоподавлением, вызвал Николая и зашагал в сторону Нового Арбата.
— Сережа, привет. Звонишь сказать, что передумал? — весело спросил Николай. Он сказал это так просто, что Сережа даже остановился.
— Привет. Да, ты угадал. Что-то у меня тут наваливается всякое, дела, друзья и вообще. Но я еще не решил до конца. Вот думал с тобой посоветоваться. А как ты понял?
— Обычное дело. Перед началом всегда кто-то спрыгивает, а кто-то наоборот запрыгивает. Я называю это “естественный отбор”, — Николай засмеялся. Я никого не уговариваю, такие вещи важно самому решить. Могу только сказать, что у меня самого каждый раз бывают мысли “врубить заднюю”. И в этот раз тоже есть.
— Да ну? А почему такое сопротивление — ты ведь уже это делал много раз.
— Делал, да, — Николай немного помолчал, а потом снова засмеялся. В том числе потому и сопротивление. Прошлый опыт здесь не только помогает, но и мешает. Не знаю, как сказать. Я в разговорах не мастер. Когда у меня такие непонятки начинаются, я представляю, что прыгаю со скалы в воду. Будешь размышлять — не прыгнешь. Зато стоит прыгнуть, и сомнений уже нет. Как тебе такое — помогает?
— Немного. Надо подумать.
— Вот как раз думать тут не помогает. Лучше погулять и отвлечься, пообщаться с кем-нибудь ненапряжным, кино посмотреть доброе или вообще спать лечь. В любом случае, я бы тебе предложил не спешить с решениями. Сопротивление накануне — это нормально. Завтра перед классом все только и будут его обсуждать, вот увидишь.
— Хм. Ладно. Посмотрим. Спасибо.
— Напиши завтра утром, что решишь. Хорошего вечера.
Рядом с Сережей остановился мальчик лет 6 на детском красном электровелосипеде. Женщина неподалеку, вероятно его мама, говорила по телефону, оживленно жестикулируя свободной рукой.
— Классный велик, — уважительно кивнул Сержа.
— Это мне папа подарил, — с гордостью ответил мальчишка. — А вы в этом доме работаете? — Он показал на офис Вайме.
— Да. А как ты узнал? — удивился Сережа.
— Я тут катаюсь. Видел, как вы вышли. А кем вы работаете?
— Я работаю директором, — Сережа улыбнулся мальчугану, но тот выглядел озадаченным.
— Чего?
— А мой папа тоже здесь работает директором, — тихо сказал паренек.
— Вон оно что, — кивнул Сережа, прикидывая как лучше выйти из надвигающегося “соревнования”.
— А директор — он самый главный? Как командир у солдат?
— Да. Но в этом здании так много солдат, что их разделили на отряды. У каждого отряда свой командир, и все эти командиры слушают больших командиров, которые сидят на верхнем этаже.
— Мой папа работает на седьмом этаже.
— Выходит, твой папа — большой командир, то есть большой директор.
Мальчик радостно кивнул.
— А вы, получается, маленький директор?
— Получается, что так. Я, — Сережа слега замялся, — маленький директор.
— Папа говорит, что командир самый умный и смелый. И должен подавать пример.
— Твой папа молодец.
— Сережа, поехали — нам пора, — раздался женский голос.
Сережа непроизвольно вздрогнул и повернулся — рядом с тротуаром остановился длинный шоколадный мерседес с мигалкой и черный джип охраны. Женщина, говорившая по телефону, махала мальчику рукой.
— Тебя зовут Сережа? — спросил Сережа паренька.
Тот довольно кивнул и поехал к машинам. Они с женщиной сели в мерседес, а крепкий мужчина из джипа убрал велосипед в багажник. Затем обе машины разом тронулись, и, словно соединенные невидимой жесткой сцепкой, направились к Новому Арбату.
“Маленький директор”, — сказал Сережа вслух и криво усмехнулся. Странный какой-то день. Если у меня уже сейчас так психику колбасит, что же завтра на семинаре будет, когда я дышать начну. Он включил в наушниках треки из фильма Джармуша про вампиров и двинулся дальше. Электрогитара и нарочитая дисгармония некоторых звуков погрузила его в какое-то отсутствующее состояние, когда время меняет свой привычный ход. Один трек сменял другой и он сам не заметил, как ноги вынесли его на перекресток Борисоглебского переулка и Большой Молчановки. Здесь располагалась кулинарная лавка и какой-то магазин со скейтами.
Он зашел в кулинарию, взял корейскую морковку, хачапури, чай и сел за столик.
Через несколько минут он почувствовал на себе взгляд. Около прилавка стояла Алиса со скейтом подмышкой.
— Привет. Ты тоже решил сбежать из офиса? — спросила она, отламывая кусочек медовика.
— Ага.
— А я тут скейт оставляла на ремонт, зашла вот забрать.
Карман вздрогнул и Сережа достал телефон.
Пришло сообщение от Светы: “Сережа, можешь сказать мне ответ? Только Вове не говори, пожалуйста.”
Он откашлялся и записал голосовое сообщение: “Ты покупаешь крутой замок, закрываешь им посылку и отправляешь ему. Он ее получает, тоже покупает крутой замок, вешает его на посылку поверх твоего и отправляет тебе назад. Ты снимаешь свой замок, и снова отправляешь посылку ему. Он снимает свой замок и открывает посылку”.
Отложив телефон, он вздохнул и вернулся к хачапури.
— Что это было? — с интересом спросила Алиса. — И чего так вздыхаешь тяжело?
— Алгоритмическая задачка. А вздыхаю, потому что грустно наблюдать, как люди идут против себя, чтобы понравиться другому. — Он вкратце рассказал ситуацию, не называя имен.
— Ну и что? — хмыкнула Алиса. — У тебя самого так не бывает что ли?
— Бывает. Потому и вздыхаю. Просто когда смотришь на других, то начинаешь лучше замечать в себе. И кроме того, получается, что отправляя ей ответ, я поддерживаю эту их дурацкую игру.
— Не усложняй, — Алиса махнула рукой. Тебя спросили, ты ответил. Что будет дальше — тебя не касается.
— Может и так. А может и касается.
— А ты уверен, что они в отношениях? Откуда ты знаешь? Читал их переписку?
— Нет, — Сережа удивленно на нее посмотрел. — Мне такое даже в голову не приходило. У вас так делают? Я просто люблю наблюдать за людьми.
— Вообще или как-то конкретно?
— По-разному. Например, обращаю внимание на кого в компании человек смотрит, когда искренне смеется. Наши столы в комнате стоят по периметру, и все друг друга видят, так что когда звучит классная шутка, то можно увидеть, кто на кого косится. Обычно это означает симпатию или, как минимум, интерес.
Алиса прищурилась и посмотрела на него.
— А это ловко, — ухмыльнулась она. — Как ты это придумал?
— Да просто заметил по себе. Как это работает, я не знаю, но работает.
— Может это потому, что если человеку хорошо, то он хочет поделиться этим состоянием с тем, кто ему нравится?
Сережа уклончиво качнул головой.
— Возможно. А может дело в том, что чувство юмора во многом определяется жизненными взглядами. И если в паре один не смеется или они смеются над разными вещами, то им будет трудно вместе.
Алиса сосредоточенно доела медовик, а потом кокетливо посмотрела на Сережу.
— Похоже я не просто так тебя сегодня встретила. Мы готовим внутренний тренинг про то, как проводить собеседования. Я хожу по разным командам и предлагаю руководителям выступить или просто собираю их опыт, чтобы рассказать сама. У меня уже большая пачка умных вопросов, головоломок и тестов, так что мне бы хотелось разбавить ее чем-то вот таким житейским. У тебя есть похожие штуки для собеседований?
— Ну кое-что есть, конечно. Собственно у меня в основном только такие штуки и есть. Я проверяю человеческие навыки, а профессиональные компетенции смотрят Саша или Вова.
— Ну давай твой топ-5. Или хотя бы топ-3, — Алиса достала телефон и приготовилась записывать.
Сережа немного подумал.
— Как правило я спрашиваю человека, как он провел свой последний отпуск. Или узнаю, о чем он может говорить долго и с удовольствием. Я шучу и наблюдаю за его реакцией. Я смотрю на опрятность одежды, ногти и волосы. Но основное — это испытательный срок. Во время него я принимаю главное решение.
— А как ты его принимаешь? На что ты смотришь во время испытательного срока?
— На все. Как он обращается со временем. Например, когда он пишет “буду через 5 минут” он приходит через пять или пятнадцать? Или когда обещает какой-то срок запуска, то какова точность этих прогнозов?
— Ясно, да. А что еще?
— Обычно первое время мы вместе ходим на обед, и там я смотрю, как человек разговаривает с официантом.
— А что тут такого?
— Некоторые общаются с ними как с прислугой.
— Хм… Алиса что-то записала в телефоне. — Что-нибудь еще?
— Я обращаю внимание, как человек реагирует на мои косяки и как он себя ведет, если ошибается сам. В любом проекте бывают “факапы” и срывы, и мне важно, чтобы человек мог признавать свои ошибки и исправлять, а не объяснять, почему не получилось, или кто виноват.
Алиса выглядела довольной.
— Хорошо, что я зашла сюда, мне нравятся твои штуки. Не хочешь выступить с этим?
Сережа покачал головой.
— А почему?
— Да чего тут рассказывать. Какие-то доморощенные правила.
— Ясно, — засмеялась Алиса. — Можно тогда я сама расскажу и сошлюсь на тебя?
— Расскажи.
— Спасибо. А ты, если передумаешь — приходи. На внутренних тренингах атмосфера спокойная, без пафоса. Приходят только те, кому реально интересно, так что получается душевно.
— Естественный отбор, — вспомнил Сережа слова Николая.
— Типа того, да.
Алиса помахала телефоном.
— Пишут, что можно возвращаться. Ты пойдешь?
— Нет.
— Какой ты загадочный, — сказала она, округляя глаза. Ну ладно, счастливо оставаться.
Она вышла из кулинарии, бросила скейт перед собой и ловко на него запрыгнула.
Глядя ей вслед, Сережа размышлял о перемене своего состояния. Еще полчаса назад он выискивал любой предлог, чтобы соскочить с завтрашнего семинара, а сейчас был полон сил и решимости.
Он вдруг ясно почувствовал, что хочет пойти на семинар, несмотря на волнение и неизвестность. Что это его решение, и для него это важно. Словно его влечет туда какая-то неясная сила, которая больше, чем простое любопытство.
— Естественный отбор, — усмехнулся он про себя, выходя на улицу.
Дальше >
При использовании текста обязательно указание автора и ссылка на www.wakeupand.live