47. Тема роботов (Бристоль 1/2)

Костя с семьей жил в коттеджном поселке “Бристоль” рядом с аэропортом Внуково. Три года назад они купили там двухэтажный таунхаус и с той поры периодически присылали Сереже объявления о продаже домов в поселке. Бристоль ему нравился, но всерьез о переезде он не думал.

Такси бодро катилось по Кутузовскому, и, глядя на субботний город, Сережа пересматривал и смаковал воспоминания о гляделках. Они были четкими и живыми, как город за окном. Личная история человека состояла из большого набора сложносочиненных переживаний, и пример с восстановлением памяти показывал, что эту историю можно убирать, менять и загружать заново. Сереже вспомнилась детская сказка Александра Волкова “Семь подземных королей”. Короли правили подземной страной по очереди, и пока один правил — другие спали под действием специальной усыпительной воды. Ее особенность заключалась в том, что после пробуждения человек ничего не помнил о себе, но быстро учился. В какой-то момент один из главных героев книги Страшила вместе с Хранителем времени Ружеро придумали внушить проснувшимся королям, что они в прошлом были простыми гражданами.

Появившиеся воспоминания о гляделках Сереже нравились, и ставить под сомнение их подлинность ему не хотелось. Да и возможностей никаких для этого не было, кроме как спросить у Киры.

Он еще немного подумал об этом, а затем мысли сами собой перетекли ко сну, который приснился ему под утро. Это была компьютерная игра.

Сначала во вступительном мультфильме показали безжизненный город. Сквозь трещины в асфальте поднимаются сорные травы, здания таращатся пустыми глазницами окон, ветер гоняет по пустым улицам мусорные пакеты. В общем, классический пост-апокалипсис, который любят режиссеры аниме.

Голос за кадром сообщал, что на планете появился вирус, вызывающий у людей тяжело протекающую болезнь, от которой многие погибали. Человечество бросило на борьбу с заразой лучшие умы, которые синтезировали вакцину. Казалось, что разум победил, но тут выяснилось, что значительная часть людей по непонятной причине не хочет прививаться, продолжая тем самым оставаться потенциальными переносчиками. Никакие рациональные аргументы не работали, обстановка накалялась, и в итоге люди разделились на два враждующих лагеря.

Потом на экране возник древний пергамент с непонятными символами, голос за кадром добавил загадочных обертонов и поведал о древнем пророчестве. За две тысячи лет до сегодняшних событий люди предсказали, что мутация и война изменят людской облик и надолго отбросят человечество в развитии. И вот сейчас от слаженности действий вакцинированных людей зависело будущее человечества.

Сережина миссия заключалась в том, чтобы патрулировать город на летающем скейте в составе специального подразделения. При встрече аутсайдеров их полагалось обездвижить паралитическим лучом и вакцинировать — за это начислялись игровые очки. При оказании сопротивления разрешалось открывать огонь на поражение, правда, если аутсайдер погибал, то очки снимались. Однако если он убегал, то это сразу приравнивалось к проигрышу, и уровень начинался заново.

Сережа принялся за дело и быстро обнаружил, что некоторые аутсайдеры обладали нечеловеческой проворностью. Приблизиться к ним на расстояние, с которого работал паралитический луч оказалось очень непростой задачей.

Очутившись на старте в пятый или шестой раз, он проснулся и посмотрел на часы. До будильника оставалось полчаса, и он решил еще немного поиграть. Закрыв глаза, он действительно снова попал в тот же сон, но вступительный ролик теперь почему-то изменился.

На этот раз он сообщал, что древнее пророчество содержало уточнение, из которого следовало, что причиной мутации станут собственные действия людей. Что именно это означало, было неясно, но аутсайдеры трактовали это как указание на вакцину. По их мнению, наспех изобретенная медиками субстанция представляла для человечества большую угрозу, чем природный вирус.

В аутсайдерский миссии нужно было выбраться из города и дойти до чистых земель — так называлась окруженная горами зеленая долина, куда постепенно стекались аутсайдеры со всей планеты. Оружия не полагалось, его нужно было отвоевывать у патрулей. После каждой неудачной попытки показывали ролик, где лидер аутсайдеров, стоя около тихого озера, сокрушенно качал головой и предлагал попробовать еще раз.

— Вам из окна не дует? — выдернул его из размышлений голос водителя. Интереса в вопросе не чувствовалось, больше походило на разведку и приглашение к беседе. Разговаривать не хотелось, и Сережа ответил односложно.

Он чувствовал себя странно. Как будто проснулся не до конца и какая-то часть памяти еще не доступна. И не какая-то, а очень большая. Он понимал, что сидит в машине и едет, но не знал куда и зачем. И что еще хуже, он не имел ни малейшего представления кто едет.

Стараясь не поддаваться пробегающим волнам паники, он продолжал разглядывать автомобили и здания за окном. Память, однако, не возвращалась. Казалось, будто нужный файл пытается загрузиться, но каждый раз что-то срывается и уходит на новый цикл. Левая рука отчего-то сама потянулась к телефону, и Сережа вспомнил про камеру — можно же посмотреть в нее как в зеркало. Он включил ее и несколько секунд смотрел на незнакомое лицо с небольшой коричневой бородой и кудрявыми волосами, а потом реальность перед глазами моргнула, и он вспомнил. И себя, и гляделки с Кирой, и странный утренний сон. А вот память о возникшем в памяти провале стала быстро отдаляться. Сам факт провала в памяти сохранился, но важность свою он утратил.

Воспоминание о сне с игрой оставило тягостный осадок, и Сережа несколько минут крутил его в голове. Хотелось понять, что же там происходило на самом деле, но данных для этого было, очевидно, недостаточно. Когда на кону оказывалось выживание, то суженное сознание отключало критическое мышление, и люди переключались в режим бей/беги.

Сережа вспомнил психологический эксперимент с картинками, в которых линии одновременно образовывали два или более сюжетов. Например, молодую девушку, смотрящую вдаль, и фактурную старуху с большим носом. Студентов поделили на две группы. Первой показали картинку, где была выделена молодая девушка. Другой группе показали ту же картинку, но выделили старуху.

Когда жа обе группы посадили рядом и показали им исходную картинку, где ни один из сюжетов не был выделен, то в зале разразилась ожесточенная дискуссия. Каждая группа доказывала свою правоту, насмехаясь и оскорбляя другую. Сейчас это казалось странным и даже забавным — картинки можно найти в интернете, где все сразу становится ясным, но во времена эксперимента интернета не было. И участникам было не до смеха. Хотя речь шла просто о картинке, а не о выживании, как в случае с сюжетом из сна. Как не играть в игру, в которую играют все вокруг? Возможно ли такое или это будет просто еще одна игровая команда под названием “мы не играем в общую игру”?

Чтобы заесть возникший неприятный привкус , Сережа стал думать про день рождения — вспоминать жену Кости Лену и их детей. Он вдруг сообразил, что совсем забыл про Руслана, младшего сына. Они уже катились по МКАДу, готовясь съехать на Киевское шоссе, и возвращаться в город за игрушками не хотелось. Можно было, конечно, купить что-то на заправке впереди, но такой вариант Сережа забраковал как слишком бездушный. Лучше уж сертификат подарочный купить. Так он хотя бы сам сможет выбрать. Идея показалась ему стоящей. Саша не раз говорил, что для подарков новым продавцам внутри своего отдела использует электронные подарочные сертификаты. Выбрал бренд, номинал, оплатил и отправил человеку на почту или в мессенджер. Сережа ткнул в первый сайт на выдаче, оплатил сертификат Детский Мир на пять тысяч рублей и отправил его на свой электронный адрес, чтобы потом переслать. Все это заняло меньше пяти минут, и он снова вернулся к размышлениям.

В детстве вокруг дня рождения был ореол праздника. Сережа его ждал, поглядывая в календарь, фантазировал о подарках, друзьях и чае с тортом. Внешние атрибуты сохранились и сейчас — друзья, подарки и торт, но радостное предвкушение и особая радость незаметно растворились где-то по дороге. Ушли, как пузырьки из газировки, которую оставили открытой. Сладкая подкрашенная водичка, ничего особенного.

“В конечном счете, день рождения — это просто день, когда дружественные и родственные обезьяны чаще обычного пишут и говорят тебе теплые слова”, — вкрадчиво напомнил ему Дроздов.

“Но можно пойти еще дальше”, — подумал Сережа. Каждую ночь мы впадаем в беспамятство и когда наутро открываем глаза, то это своего рода рождение. Каждая утренняя медитация показывает тебе, что сегодня ты не такой как вчера. А если присмотреться еще получше, то оказывается, что конструкция личности вообще не бывает статична. А значит, день рождения можно праздновать не просто каждый день, а каждый новый цикл дыхания. Как и Новый год. “Поздравляю, — сказал он сам себе и усмехнулся. — С Новым годом”.

Киевское шоссе было свободно, но сразу после съезда с него такси уткнулось в пробку.
— Ишь ты. Это они во Внуково Лухари Аутлет выстроились, — угрюмо сказал таксист. — Проспались после пятницы и поехали деньги тратить.
Он коротко “стрельнул” по сторонам глазами на предмет постовых и объехал очередь машин по встречной полосе.

До поселка оставалось меньше километра, и казалось, что эта последняя миля неподвластна времени. Подобно тому, как открывшийся в 90-м году на Пушкинской первый Макдоналдс представлял внутри островок яркой и красивой западной жизни, реальность внутри Бристоля драматически контрастировала с окрестной территорией.

Водитель сквозь зубы матерился, снова и снова цепляя днищем за обломки того, что когда-то, явно очень давно, можно было с натяжкой назвать дорогой. За окном проплывали покосившиеся гаражи, вокруг которых, пошатываясь, ходили в ватниках и спортивных костюмах мрачные опухшие мужики. На веревках между столбами сушилось белье, облезлая дворняга с поджатой лапой свернулась на ступенях подъезда, и только чумазые дети, весело меряющие лужи своими маленькими резиновыми сапожками, казалось, были рады факту своего существования в этом странном месте.

Такси остановилось около ворот поселка, рядом с КПП в виде башенки. Вероятно, она должна была символизировать тот далекий английский город, чье имя сейчас исправно служило коммерческим целям столичных застройщиков.

Глядя на аккуратную ухоженную проходную и виднеющиеся за ней ярко-зеленые стриженые газоны и симпатичные домики, Сережа думал, что он стоит перед порталом в волшебную страну из забытой богом деревни Гадюкино, где уже который год идут нескончаемые дожди, превращая все в чавкающее глиняное месиво.

— Если хотите — можем заехать, — небрежно сказал таксист. — Я тут часто бываю, меня пускают.
— Спасибо, я пройдусь. Заодно ноги разомну.

Сережа прошел через портал проходной, и тот, как и раньше, сработал — вместо чавкающего месива теперь были аккуратные газоны, ровные сухие дороги и тротуары.

Поселок был поделен улицами на прямоугольники, напомнив Сереже его вчерашнюю прогулку в Детском Мире. Собственно, весь поселок тоже выглядел несколько игрушечно по сравнению с миром за его воротами. Сереже снова вспомнилась песня про волшебную Страну Чудес, а потом угрюмые мужики в ватниках за оградой. Находясь здесь, внутри, становилось яснее, зачем на входе нужна высокая ограда и серьезная охрана. Столь явный классовый разрыв между соседними территориями подогревал низы, создавая завистливые бурления, от которых хотелось на всякий случай огородиться.

Дом Кости располагался по втором ряду от въезда. На лужайке перед входом уже стоял накрытый стол, рядом с которым лежал черный лабрадор. Когда Сережа подошел, Костя как раз засыпал уголь в мангал.
— Здарова, — весело сказал он.
— Дядя Сережа, смотрите, что мне папа с мамой подарили, — раздался звонкий голос откуда-то сверху. Из открытого настежь окна второго этаже выглядывал Димка, держа в руках красную электрогитару.
— Огонь, — Сережа показал ему “козу” из указательного пальца и мизинца. — Вот тебе еще развлекуха подоспела, — показал он пакет с коробкой.
— Что это?
— Спускайся — увидишь.


— Вау. Вертолет? На пульте? — восторженно произнес Димка, вытаскивая и рассматривая коробку. И камера есть? Это правда мне?
— Тебе, конечно. День рождения же у тебя.
— У меня, — чуть растерянно протянул Димка. — Папа говорил, что вертолеты и дроны для взрослых только. — Сережа посмотрел на Костю.
— Так ты теперь взрослый. Тебе же уже десять, — отозвался Костя.

— Спасибо, дядя Сергей, — просиял Димка.
— Пожалуйста. И не такой уж я дядя. Можешь называть меня просто Сергей или Сережа.

Димка немного подумал.
— Дядя Сережа, а мы его запустим сегодня?
Сережа засмеялся.
— Конечно. Открывай, собирай, и будем запускать.

Костя подошел к Сереже и приветливо его хлопнул по плечу. Выглядел он необычно веселым.
— Ну ты как сам?
— В порядке, — Сережа чуть замялся. — Ты прости за вчерашнее, по-дурацки получилось. Накрыло меня сильно.

Костя кивнул и широко улыбнулся.
— Пойдем пройдемся. Я тебе тоже кое-чего хочу рассказать. Не бойся, — весело добавил он, заметив возникшее на лице Сережи напряжение.

Они сошли с лужайки и неспешно двинулись вдоль улицы, образованной рядами таких же домиков. По всей видимости, архитектор, дабы не утруждаться, просто клонировал один домик и собрал из него несколько улиц. На некоторых лужайках играли дети, кое-где были раскиданы игрушки или стояли качели.

— Я вчера разозлился сильно, — начал Костя. — Хотел написать тебе, чтоб не приезжал сегодня. Или наоборот, встретиться и в морду дать, — усмехнулся он, — так ты меня выбесил поначалу.

А потом уже ближе к ночи до меня доперло, — Костя усмехнулся. — Вспомнил, как ружье хотел духовое. Просил его несколько лет, а мне отвечали: “Костенька, мы оружие тебе покупать не будем. Стрелять нехорошо”. Я потом в институте купил абонемент в тир профессиональный и каждую неделю ходил стрелять по полтора часа. Больше года отходил. — Костя замолчал, что-то вспоминая. — Да, давно это было. Но я сейчас о другом хотел.

Короче, эта истерика твоя “игрушечная” что-то расковыряла во мне перед сном. Я даже Лену разбудил, и мы с ней два часа проговорили о всяком разном — детстве, мечтах, обидах. Интересные, между прочим, вещи друг другу рассказали. В первый раз, причем. Хотя одиннадцать лет вместе живем.

Так вот, — продолжил он, — я вдруг подумал, что про Димку своего знаю очень мало. Вижу его утром да вечером. Привет-привет. На выходных, бывает, сядем рядом на диване, но тоже все по поверхности. “Как дела в школе? — Нормально. — А в секциях как? — хорошо. Проплыл стометровку быстрее всех. — Ну молодец. Дай пять”.
Вот и все общение. Я ведь себя в десять лет уже совсем не маленьким ощущал. А сам на него смотрю как на малыша.

У меня как будто глаза открылись. Как же, думаю, так странно получается? Почему так? Рассказываю все это Лене, у нее тоже похожая история, сидим ревем оба. Со стороны шизуха полная. Хорошо, не видит никто.

В итоге Лена предложила ему гитару подарить. Сказала, что видела несколько раз, как он перед зеркалом на венике играет. Ну знаешь, типа электрогитара у него. Мы недавно посмотрели всей семьей “Назад в Будущее”, и ему очень понравилось, как Марти там играет в школьном актовом зале. Помнишь? — Костя изобразил как он играет. — Но с другой стороны, я, помню, тоже изображать гитару любил, а играть реально не хотел. Поди разберись, чего там в голове у него на самом деле.

В общем, достали мы с ней среди ночи этого нашего робота несчастного, поглядели на него и решили, что хорошо бы нам вообще сначала с сыном поговорить по душам, насколько это возможно. Узнать, чем он живет и как.

Утром я ему предложил прокатиться вдвоем на великах в лесочке рядом с посёлком. Лена нам собрала бутерброды, термос с чаем, и мы поехали. Знаешь, после этих ночных размышлений у меня самого ребенок внутри как будто ожил. И это он с Димкой поехал кататься, а не я, прикинь? Машина времени, ей-богу. Так мы душевно покатались, я даже рассказать не смогу. Будто заново с ним познакомился. А может и впервые. Странно, наверное, когда отец так про сына говорит, но уж как есть. Я ему свои истории рассказывал детские, он мне свои. Представляешь, оказалось, что роботы эти его уже не вставляют. Я говорю: “Как же так, я же их у тебя на экране все время вижу”. А он говорит: “Когда?” Мы с ним прикинули и поняли, что это больше года назад было. А мне все казалось, что в прошлом месяце. Вот как это так, а?

Вернулись с ним домой, Лена уже торт готовит. Я этого робота схватил и погнал в Детский Мир. Валю по Ленинскому сотку, забил на камеры, глаза на мокром месте, и такая сила и радость, будто я супермен и мир спасаю.

— Класс, — засмеялся Сережа, глядя, как Костя показывает супермена.
— Короче, сдал назад робота, а потом зашел в музыкальный, взял гитару и небольшой “усилок”. Не знаю, что из этого выйдет, но думаю, лучше на гитаре играть, чем с роботом.

Они дружно засмеялись.
— И дело даже не в подарке, а в том, что я с сыном поговорил нормально чуть ли не первый раз. Почувствовал его как маленького человека, а не ребенка. А то общались, как два… робота, — Костя снова засмеялся.

Они как раз дошли до конца дорожки, и Костя остановился.
— Так что спасибо, Серый. Видишь, как оно странно все выходит. Сначала хотел тебе в морду дать, а теперь “спасибо” говорю. Вот уж не думал вчера, что меня в такую психологию понесет.

Он раскинул руки, и они тепло обнялись.
На обратном пути Сережа рассказал про сертификат для Руслана и переслал его Косте.

— А ты, кстати, помнишь, чего ты хотел тогда в детстве, а тебе не покупали? — спросил Костя, когда они уже подходили к дому.
— Да разное всякое. Чего обычно пацаны хотят? Суть не в конкретном подарке, а в эмоциях, которые не получилось тогда прожить, и они застряли, как заноза. Такое в любом возрасте может случиться, но в детстве особенно часто. Понятное дело, что родители не хотят плохого…, — Сережа заметил, что Костя перестал его слушать, потому что к ним бежал Димка.
— Чего вы так долго? Мы вас ждем вертолет запускать, — немного обиженно сказал он. На лужайке около дома собралось человек пятнадцать ребятишек, включая Руслана и его друзей. Они выстроились неровным кольцом, в центре которого стоял на траве вертолет.
— А чего сами не запускаете — боитесь? — спросил Сережа.
— Боимся, да. Мама сказала, чтобы сначала вы нам показали, как управлять.
— Так я сам не знаю, — хмыкнул Сережа. — Давайте разбираться. — Дети засмеялись. Похоже, они не поверили.

Полистав инструкцию, Сережа установил нужное приложение на телефон и присоединил его к пульту вертолета. Несколько мальчишек с интересом наблюдали за ним, некоторые снимали видео.

— Диме подарили вертолет. Сейчас мы будем его запускать, — громко отчеканила девочка, глядя в телефон и кокетливо поигрывая длинными волосами.
— Я эфир делаю в инсту, — пояснила она. — Нас уже двадцать человек смотрит.

Костя хихикнул, и Сережа поднял на него глаза.
— Давай-давай, — подмигнул тот. — Публика ждет представления.
Сережа скорчил ему рожу, но, вспомнив про эфир, покосился на девочку с камерой. Видимо, это выглядело смешно, потому что дети снова засмеялись.
— Уже почти 100 человек нас смотрит, — сказала девочка. Давайте скорее, а то у меня батарейка садится.
Сережа включил вертолет, синхронизировался с пультом и запустил двигатель. Лабрадор не одобрил звука винтов, поднялся и несколько раз сердито гавкнул.

Пилотирование оказалось значительно сложнее, чем он предполагал, и если бы не специальный полуавтоматический режим управления, вертолет не прожил бы и пяти минут, как это предрекал Костя. Однако с помощью автопилота ему удалось подняться, полетать над улицей, сделать несколько красивых снимков заката и даже снять небольшое видео по запрограммированному заводскому шаблону.
Благодаря ракурсу и закатному свету видео получилось эффектным, и дети тут же стали его пересылать друзьям и выкладывать на своих страничках.

Сережа сел за стол и взял бокал с белым вином, чувствуя легкую дрожь в пальцах. Десятиминутный полет заставил его изрядно напрячься.
— Ну чего — сложно? — спросил его Костя тихо, чтобы никто не слышал.
— Ага. Я думал, это проще.
— Друзья, сгущаются сумерки и погода становится нелетная, — сказал Костя голосом веселого аниматора из турецкого отеля. — Во избежание аварий рейсы прекращаются до утра. Завтра мы с Димой будем учиться пилотировать. — Дима, похоже, и сам был рад такому раскладу.

— Отнесу все домой, — сказал он, забирая вертолет и коробку.

Над головой раздался шум, и Сережа поднял голову — прямо над ними делал вираж пассажирский самолет. Он летел так низко, что можно было рассмотреть в деталях раскраску фюзеляжа и работу подкрылок, а выпущенное шасси делало его похожим на большую птицу с поджатыми лапами.

— Они тут на посадку заходят, — сказала Лена. — Безобразие, конечно, — керосином этим дышать. Мы даже жалобу писали коллективную от поселка, чтобы самолетную трассу сместили, но все без толку. Сначала расстраивались, думали даже сменить домик и перебраться на другой край, там не так слышно. А потом привыкли. Хотя этот керосин, конечно, никуда не годится. Костя, может все-таки переберемся? Там один домик сейчас выставлен на продажу, я видела недавно в местной группе.
— А этот куда денем? — лениво спросил Костя, перекладывая кусочки рыбы с решетки на тарелку.
— А этот продадим.
— Лена, мне сейчас в эти пятнашки играть некогда. Ты хочешь этим заниматься?
— Все ясно, — сказал Лена и выразительно посмотрела на Сережу. — Вот так у нас всегда.

— А я не чувствую никакого керосина, — сказала девочка, которая снимала эфир.
— И я не чувствую, — сказал Костя. — И самолеты мне нравятся.

Он повернулся к Сереже.
— У меня есть приложение — наводишь телефон на самолет, и оно тебе пишет, что это за рейс. Прикольная штука. Я иногда вечером сяду здесь на лужайке с пивом и вот так смотрю на рейсы и представляю, как они там сидят наверху, готовятся к посадке. Откуда летят, что везут.
— Ой, Костя, тебе надо на таможню пойти с такими увлечениями. Это они любят разбираться, кто откуда летит и что везет, — хохотнула Лена.
— Не, у меня другое. Я когда так смотрю на них, я как бы сам летаю ненадолго во все эти места, откуда они возвращаются. И мне от этого хорошо. Перед сном самое то, чтобы после работы переключиться.
— Какой ты у меня романтичный, все летаешь куда-то в мыслях, на самолетики смотришь.
— Да чего ты? — обиженно сказал Костя. — Я же говорю — переключаюсь после работы.
— Знаю-знаю, — снова хихикнула Лена, подмигнув Сереже. — Так напереключаешься, что засыпаешь прямо на стуле. Иногда выгляну, — она повернулась к Сереже, — а он сидит здесь на стуле раскладном, бутылки из подлокотников торчат, как джойстики от приставки, и храпит тихонько. Такой вот пилот.

Она подошла и обняла Костю.
— Ну-ну, не обижайся. Ты не просто пилот. Ты — мой отважный капитан, — и она игриво чмокнула его в щеку и довольно посмотрела на Сережу.

“Интересно, — подумал он, — а как они общаются, когда вдвоем? Тоже такой вот театр все время или что-то другое? Может, этот режим у них включается только в присутствии стороннего наблюдателя?”

Лена и раньше любила троллить Костю подобным образом. Было время, когда Сережа даже пытался его защитить. Но сейчас ему было интересно просто наблюдать за этим диалогом, который, как он теперь видел, был привычной игрой для обеих сторон. Возможно, Лена предполагала, что микроинъекции ехидства, которые она делала Косте, придают их отношениям особую перечную нотку. А может, их химеры таким образом игриво друг друга покусывали, и им это нравилось. А может, она ни о чем таком вообще не задумывалась, и это было каким-то естественным проявлением ее главной привычки. Потому что без этого ей было скучно. Что по этому поводу думал Костя, было неясно, но похоже, он был не против.

— Ты, кстати, можешь у нас остаться, если хочешь — сказал Костя. — Посидим тут вечерком спокойно, когда дети разойдутся. Поглядим на самолеты, я тебе приложение покажу. А еще есть сайты, где их эфир выкладывается, можно слушать переговоры с диспетчером. Класс, да?
— Хм.
— Ну чего — останешься?
— Поеду наверное. В своей кровати спать привычнее. Но я пока здесь. Мы ведь еще поговорить хотели о делах.
— Так в том и дело. Я думал, мы вечером у камина посидим с бокальчиком. Ну раз ты ехать собрался, пойдем сейчас в кабинете поговорим.
— Долго не засиживайтесь, скоро торт будет, — напомнила Лена.
…
>Часть 2