С помощью небольших подсказок Сережа вспомнил все прошлые разы, когда смотрел на карточки. Первый случился в доме — почти сразу после прибытия на остров Санчез предложил ему полистать альбом. Затем на улице около гаража — карточка валялась прямо на дороге, и Сережа наклонился поднять ее. Когда он вечером пошел умываться, карточка оказалась закреплена в ванной по центру зеркала так, что ее хотелось подвинуть. Еще один раз случился утром — карточка ждала его на крыше, вставленной в трещину скамейки.
По словам Санчеза, стресс первых четырех сессий был настолько сильным, что воспоминания о них редактировались — иначе потребовалось бы значительно больше времени для восстановления. После редактирования возникал новый связный событийный нарратив, однако оригинальные воспоминания не стирались, а как бы прикрывались тонированной пленкой с “хвостиками”, за которые впоследствие можно было потянуть и снять ее.
Про само редактирование Санчез рассказал немного. Нарратив выстраивался на отрезке между настоящим моментом, в котором человек приходил в себя, и одной из так называемых монтажных точек в его прошлом. Такой точкой, как объяснил Санчез, является любой момент беспамятства. Для большинства людей это в первую очередь сон и периоды отрешенного оцепенения, которые иногда спонтанно накатывают на несколько секунд. Человек привык говорить про такие моменты “я задумался”, но как правило он не может внятно рассказать, о чем именно он или она думали. Однако, чтобы быть монтажной точкой, момент не обязательно должен быть продолжительным — для редактирования достаточно совсем краткого пропуска внимания — секунды или даже меньше.
Когда Сережа спросил, как упомянутый психический стресс проявлялся внешне, где он поцарапал ладонь и испачкался, Санчез показал ему кадры с камер наблюдения — оказалось, что они установлены во всех комнатах дома и снаружи.
Записи выглядели так неприглядно, что Сережа подумал, не попросить ли ему отредактировать свою память о них.
Камеры бесстрастно запечатлели, как он нелепо замирал, терял координацию, падал и заплетался в немыслимые позы, словно в эпилептическом припадке. Санчез, подобно заботливому медбрату, подкладывал подушки, чтобы он не поранился, переворачивал его в удобную позу и переносил в конце на диван, кровать или скамейку, если дело происходило на улице.
— Но почему? Почему нужно было подсовывать мне карточки таким извращенным способом? Почему было не рассказать все, как есть? — спросил Сержа, глядя на кадры, где он падал и начинал трястись.
Они вышли из комнаты, и Санчез жестом предложил подняться на крышу.
— Представь, что тебе надо совершить самостоятельное восхождение на гору, — начал он, вставая на лестницу, — и ты начинаешь заблаговременно тренироваться. Тебе нужно развить собственные мышцы и выносливость, поэтому было бы странно на тренировках использовать чужую силу или какие-то транспортные средства.
— При чем тут “чужая сила” и транспортные средства. Неужели эффект тренировки был бы ниже, если бы ты с самого начала рассказал мне про карточки?
— Конечно. Навык либо прорастет изнутри как ответ на неожиданную ситуацию, либо загружается через голову. Первый способ несравнимо надежнее.
На крыше было солнечно, но ветрено. Санчез накинул капюшон куртки и сел на скамеечку.
— Что значит надежнее? — спросил Сережа, устраиваясь рядом.
— Это значит, что он сохраняется в критической ситуации. Слышал походную поговорку — “В критической ситуации мы падаем до уровня нашей подготовки, а не поднимаемся до воображаемого уровня”.
— А что это за поход такая критический мне предстоит? — с беспокойством спросил Сережа. — Когда он предполагается?
— Я не знаю, это меня не касается. Мое дело — помочь тебе туда попасть.
— А как ты можешь мне помочь, если не знаешь, куда мне надо?
— Я учу тебя попадать туда, где ты вспомнишь, куда тебе надо. Либо туда, где за тобой приедет такси.
Понятнее не становилось. Сережа вздохнул и тоже надел капюшон.
— А кто тебе это дело поручил — Кира?
— Те же, кто обычно, — тихо сказал Санчез, и Сережа почувствовал, что другого ответа не будет.
— Но неужели нет никакого способа обойти это сложное место?
— Способы имеются, но они годятся только для транспортировки спящего сознания, а ты учишься проходить сам.
— Но вся эта жесть…
— Все, что тебя напугало, родилось в твоем же уме. Как говорится “Все из материалов заказчика”. Пока мы убегаем от страха мы его кормим. Когда поворачиваемся к нему лицом, мы кормим свою смелость. Ты уже понял интуитивно и прошел. Сложности были только поначалу.
— Сложности??? Да я просто охренел… Я, конечно, может, и прошел, но пока не отошел.
Санчез весело хмыкнул.
— Хватит ныть. Путь отсюда проходит через предельный страх, и обойти его нельзя — бодаться с этим фактом без толку. Все твои системы будут сообщать, что это конец. К этому можно немного привыкнуть, но полностью страх не уйдет, поскольку необходим для нормального функционирования в нашем мире.
— Ты говоришь про страх смерти? Хочешь сказать, что я выходил из жизни и вернулся?
Санчез поднялся, подошел к краю, а потом громко свистнул. Эхо прокатилось над озером и растаяло где-то вдали.
— Из жизни, Серега, уходить некуда — кроме нее нигде ничего нет. Есть только жизнь, которая течет сквозь разные миры и принимает бесконечные формы. Жизнь имеет много разных голосов, и смерть — один из них. Просто обычно люди слышат его лишь однажды, а ты вот за сутки уже пять раз послушал. Это хорошая тренировка, поверь.
— А что я тренирую — как умереть и не сойти с ума?
— Наоборот — сойти, но осознанно. Для этого нужно отпустить то, что нам не принадлежит. То есть вообще все, к чему мы здесь привыкли. Самое сложное при этом — отпустить идею себя. На пятый раз у тебя это получилось.
— А у тебя это также происходило? Кто тебя учил?
— Все учителя там, куда ты недавно ходил, — он показал пальцем наверх. — Здешние учителя могут рассказать о человеческом мире, но учиться работе с тонким планом нужно у тех, кто там живет. По-моему, это логично. Разве я тебя чему-то учу? Я помогаю тебе добраться к учителям, только и всего.
— Хм… Ну хорошо — а кто были эти существа за столом? Что это за место?
— А ты не узнал? — усмехнулся Санчез. — Это была проекция гостиной. Я прямо туда всех позвал.
— Но в гостиной стол квадратный, а там был круглый.
— Ну и что. У тебя здесь крыльев нет, а там есть. Да и я, как ты заметил, там иначе выгляжу.
— Заметил, да. Так что это за ребята? Ну они хотя бы настоящие? В смысле они на самом деле так выглядят, или это такие же люди, как мы с тобой?
— Это не люди и они действительно так выглядят. Правда только для твоих органов восприятия. Кто-то другой может увидеть их иначе. Но могу точно сказать, что все, кого ты видел, как-то с тобой связаны, поскольку пришли конкретно к тебе.
Сережа озадаченно посмотрел на него.
— На комнате была пометка с твоим профилем — это обычная практика, когда выводишь новичка. На этот знак приходят союзники, которые могут и готовы чему-то научить существо твоего класса.
— А что у меня за класс? Я себя, честно говоря, очень тупым почувствовал. У Киры там все попроще было. Я когда после этого волейбола с драконом встретился, он мне что-то объяснил, но я толком ничего не понял.
— Кира работает со здешними существами, просто из другого диапазона. А те, кого ты недавно видел, обитают в совсем других мирах. Общаться с ними гораздо сложнее. Если, например, здесь сейчас появится пещерный человек, и покажет на твой смартфон, будет сложно объяснить ему, что это такое. Слишком сильно отличается понятийный аппарат.
— Это я понимаю. Каждый из нас смотрит на мир в трубочку, ширина которой определяется нашим понятийным аппаратом и жесткостью идеологического нарратива.
Санчез посмотрел на него с любопытством.
— Складно ты звенишь, — усмехнулся он.
— Так что насчет этого волейбола или что это было? Эти приемы, которые мне передали — они для чего нужны?
— Приемы лишними не бывают. Где именно они пригодятся и когда я не знаю. Кроме того встреча за столом была нужна, чтобы разбавить стресс от первой фазы.
— Не напоминай, — скривился Сережа. — Пойдем вниз спустимся — там поменьше дует.
Внизу и правда было теплее. Сережа натянул шапку, засунул руки в карманы куртки и почувствовал себя почти хорошо. Почти, потому что ветер продувал штаны.
— А про _ключи_ эти можешь что-нибудь рассказать? Что это такое вообще? Как они работают? Я почувствовал себя компьютером, к которому зашли в BIOS, о существовании которого он даже не подозревал.
— Так ты уже сам все понял, — Санчез присел на корточки, выбирая подходящий для броска камень. Я бы лучше и не сказал.
— Ну скажи все-таки что-нибудь.
— Ключи похожи на наши QR-коды. Когда ты наводишь камеру телефона на QR-код, то в зависимости от его типа и содержания телефон может выполнить какое-то действие. Например, создать в адресной книге новый контакт или открыть в браузере ссылку. Твой мозг так же считывает символ с карточки, распознает зашифрованную внутри команду и выполняет ее. Все просто.
Санчез распрямился, слегка присел и резко дернул рукой, пустив плоский камень по поверхности воды. “Девять, — посчитал он. — А рекорд у меня — четырнадцать”. Он стал приглядывать новый камень.
— Я что-то ничего не понимаю. У меня чувство, как будто я смотрю фантастический сериал, и вдруг на экране появляется табличка, что фильм основан на реальных событиях.
— А что тебя больше всего удивляет?
— Как что? — Сережа даже растерялся, не зная с чего начать. — Кто за этим стоит? Это какие-то военные разработки, так же, как этот дом? Как давно существуют эти ключи? Откуда они вообще взялись?
Санчез засмеялся и помотал головой. А потом снова распрямился и запустил очередной камень. “Восемь”, — посчитал он.
За минувшие девять месяцев Сережа уже много раз сталкивался с чем-то выходящим за границы привычного. Но сейчас новый фрагмент был слишком большим. Его не получалось ни прожевать, ни проглотить.
— Я не понимаю… — пробормотал он. — Мы что — роботы какие-то?
— Не парься, — Санчез сосредоточенно выискивал следующий камень. — Во-первых, я тоже не понимаю. Во-вторых, судя по тому, что я вижу, у тебя есть шансы понять в этом больше меня. А для этого перво-наперво стоит перестать изводить себя такими вопросами и успокоиться. На вот — запусти, — он протянул Сереже плоский серый камень овальной формы.
Камень был холодный и приятно оттягивал ладонь своей тяжестью. Сережа сделал несколько широких взмахов рукой, разминая плечо. Когда-то он тоже любил эту игру. Когда-то давно. Или это был не он? Подойдя к воде, он слегка повернулся, немного присел и сделал бросок.
— Одиннадцать, — весело крикнул Санчез. — Я же говорю — у тебя все шансы.
— А на тебя эти ключи действуют? — Сережа залез на большой округлый валун и сел на карточки.
— Не так безусловно. У меня остается выбор — разрешать исполнение команды или нет.
— Как ты этому научился?
— А никак, — пожал плечами Санчез. — Сколько себя помню, всегда таким был.
— Да ну?
— Кто-то с детства дружит со змеями, кто-то не боится высоты и прыгает по крышам небоскребов, кто-то легко переносит холод или задерживает дыхание дольше семи минут.
— А кто-то не реагирует на коды инопланетян, — хмыкнул Сережа, — и говорит, что в этом ничего особенного.
— Все не так просто. Во-первых, для меня тоже есть безусловные ключи. Во-вторых, людей вроде меня сравнительно много, я не один такой. В-третьих, если я отказываюсь работать по своей, скажем так, специальности, то мои способности блокируются. А пока я работаю, я не могу использовать их для решения своих человеческих задач. Хотя, как понимаешь, соблазн бывает весьма велик.
— Соблазн злоупотребить полномочиями? — улыбнулся Сережа.
Санчез кивнул.
— Мне, как ты видел, даже с подругой бывает непросто поговорить. А иногда хочется показать ключ ребенку, начальнику, полицейскому…
Сережа вдруг вспомнил таинственную ксиву Лехи, которую тот показывал сотруднику ДПС.
— Ты сказал, что до конца не понимаешь, что тут происходит. А есть кто-нибудь, кто понимает?
— Никто из тех, кто живет здесь, не видит всей картины. Даже те, кто как я, работают на границе этого мира, имеют инструменты и союзников вовне, видят лишь часть полотна. Нам известны некоторые тонкости, но в целом мир для нас так же загадочен.
— Может, это глупый вопрос, но все-таки — что будет, если ключ случайно окажется где-то в людном месте?
— Он не может там оказаться сам по себе. Его может принести только один из нас.
— Ну вот ты пришел и оставил после себя на столике в кафе эту карточку. Что тогда?
— Полотно реальности будет скорректировано. Ключ превратится в безобидный рисунок.
— Выходит, я не смогу вывезти отсюда ключ?
Санчез покачал головой.
— Даже до причала не довезешь.
Сережа посмотрел на валун, на котором он сидел, и постучал по нему рукой. Потом медленно вдохнул, ощущая вкус воздуха и поднял голову к небу. Затем перевел недоверчивый взгляд на Санчеза.
— Так что же получается — мы все-таки в симуляции?
— Одиннадцать, — радостно крикнул Санчез, запустив камень и повернулся. — Я не люблю слово “симуляция”— оно все усложняет. Обычно его используют, когда хотят сказать, что мир ненастоящий и управляется откуда-то сверху.
— А разве ты не то же самое сейчас рассказал?
— Я сказал, что есть вышестоящие структуры, которые могут влиять на этот мир, но я не говорил, что он ненастоящий. Для нас этот мир абсолютно реален. Он живой, разумный и существует по законам, которые человеческий разум постигнуть не в силах.
— Но в будущем постигнет?
— Я не знаю. По-моему, это бессмысленный вопрос.
Сережа спрыгнул с валуна и несколько раз присел, разминая и согревая холодные ноги.
— А почему не исчезла карточка, которую ты оставил для меня на улице?
— Во-первых, этот остров — особое место, он расположен очень близко к краю нашего мира, и здесь свои законы. Во-вторых, я находился в рамках допустимого радиуса отдаления.
— Край мира звучит как край света, — Сережа усмехнулся. — Вот он где, оказывается. А другие края мира тоже находятся в такой глуши?
— В основном да — острова и горы.
— То есть в городах вы не работаете?
— Почему же? Работаем, если цели житейские. Деньги, отношения, власть — все эти страсти в городах кипят особенно громко, и существа там водятся соответствующие, смогут подсказать. Но вот за здоровьем, например, лучше уже ехать за город. А у тебя вообще запрос особый, Кира сразу предупредила. Поэтому мы встречаемся здесь.
— А что Кира сказал про мой запрос?
Санчез посмотрел на него весело и удивленно, как бы спрашивая, действительно ли он хочет ответ или притворяется.
— Ну… Мне интересно, как она это назвала.
— Кира назвала все верно, — ответил Санчез , и Сережа понял, что дальше можно не спрашивать.
Холодный ветер налетел с озера и заставил обоих отвернуть лица. Когда порыв стих, они не сговариваясь двинулись к дому.
— Кира мне говорила, что ты на тайском острове живешь. Он тоже на краю света?
— Да, но не так близко как этот.
В доме было тепло и уютно.
— Я вот думаю — сколько я буду помнить из того, что ты мне сегодня рассказал? Ты был так откровенен, потому что я все это забуду?
Санчез улыбнулся.
— Не переживай — все важное для тебя сохранится. А если что-то уйдет, значит лишнее.
— Лишнее? — хмуро спросил Сережа.
— Например, расположение этого места, наша переписка, моя внешность и информация о ключах. Обычно все это уходит. Но решать, повторюсь, не мне. Возможно, что-то останется.
Санчез посмотрел на часы.
— Тебе хорошо бы отдохнуть, — сказал он. — Подготовка закончена, и теперь ты готов к основному походу. Очень вероятно, что он будет ночью. Так что сейчас лучше всего поспать.
— А этот… стремный тренажер в начале снова надо будет проходить? — с содроганием спросил Сережа.
— Все будет просто — ты уже вспомнил привратника. Считай, что раньше ты работал с утяжелителями, а теперь пойдешь налегке.
— Привратника? Мне он представился как…
Санчез остановил его жестом.
— Не надо лишний раз называть имя, которое он тебе сказал. Главное, что ты его вспомнил. Теперь будет значительно проще. Ложись тут, я поставлю негромкую музыку, она поможет расслабиться, — Санчез подошел к большой стерео колонке в углу комнаты и нажал кнопку на панели.
— я не понял — мне спать или музыку слушать?
— Спать под музыку. Это Кира специально для тебя. Музыка для волшебных снов, — хмыкнул Санчез. — Она в этих делах шарит.
Сережа принес из спальни подушку, лег на диван, закутавшись в плед, и закрыл глаза. В комнате низко зазвучала флейта. Трек показался знакомым.
— Мне Кира немного рассказывала про вашу работу в Барселоне, — сказал Сережа, не открывая глаз. — Скажи, там много отредактированных воспоминаний? Например, часть про транквилизатор — это правда или нет?
Раздался какой-то неясный далекий шум, и сквозь быстро наваливающийся сон Сережа не сразу сообразил, что Санчез смеется.
— Спроси меня, когда проснёшься, — сказал он.
— Ладно…А счетчик для дверей ты мне зачем давал?
В горизонтальном положении сон быстро наваливался и увлекал за собой. “В конце концов, вряд ли мне сотрут все, что здесь было, — подумал Сережа. — А значит, я точно уеду в плюсе”. Эта мысль его развеселила и успокоила. Сонная тяжесть приятно нарастала, и сопротивляться ей не хотелось. Он глубоко вздохнул и расслабился, мягко скользнув в темноту. Ему представилось, что он — это палец перчатки, который вывернулся наизнанку и стал кем-то другим.
Дальше >